Александрийский мусейон. философия. Александрия и мусейон Основание Музейона в Александрии
И.И. Вегеря, 2007
Музейон как идея коллективного творчества.
Идея совместных научных занятий ученых мужей, проживающих под одной крышей, не была впервые реализована в стенах Александрийского Музейона. Задолго до III в. до н.э. совместные научные исследования практиковались в братстве Пифагора, который, возможно, воспринял эту идею от египетских жрецов, которыми был посвящен в самые сокровенные тайны богов. Музейонами именовались и дома пифагорейского братства.
Одним из наиболее ярких проявлений реализации идеи постижения истины как коллективного творчества явилась форма философских диалогов, запечатленная в устных беседах Сократа и произведениях Платона, а также иных философов этого времени. Собственно, сама форма научного трактата как диалога (с участием двух и более собеседников) отчасти указывала на методологическую ограниченность постижения (и как следствие - изложения) истины путем получения (и далее - передачи) суммы готовых знаний (откровения) из любого сколь угодно авторитетного внешнего источника, равно как и опоры на микрокосм как исключительную основу изучения мироздания («познай себя»).
Эта методология уже в форме реальных научных изысканий была реализована учениками Платона Феофрастом иАристотелем. Весьма точным здесь представляется наблюдение Боннара, который пишет в своей «Истории эллинизма »: «История животных» Аристотеля достигла всем известных результатов только благодаря многочисленным совместным трудам. Да и в другой области: прежде чем написать свою «Политику», Аристотель предпринял широкий опрос мнений относительно государственного устройства. Опрос, который был распространен на сто пятьдесят восемь городов. Древние еще читали эти сто пятьдесят восемь работ, из которых самая важная — «Государственное устройство Афин» — была найдена в конце XIX века. Все эти работы были созданы не одним только Аристотелем лично. Большинство из них являлось произведениями учеников и друзей, воспитанных Аристотелем».
Далее Стагирита пошел Феофраст, который, сменив Аристотеля на посту руководителя школы, основал при святилище муз, где, как следует из завещания Феофраста, занимались «науками и философией» и жили «между собой по-домашнему и дружно» около десятка философов-перипатетиков. С устройством этой научной общины, вне всякого сомнения, был хорошо знаком близкий друг Феофраста , который в пору своего правления в подарил Феофрасту и сад, и само строение, которое прежде не было собственностью ни Аристотеля, ни Феофраста - а оказавшись в в Египте при дворе использовал опыт своих учителей при создании Александрийского Музейона.
Основание Музейона в Александрии.
Можно смело говорить о том, что необходимостьоснования Музейона была предопределена еще в момент основании города Александром Македонским в 332/1 г. до н.э. И дело здесь не столько в пророчестве, согласно которого городу надлежало весьма прославиться, в том числе и словесными науками - но в могучем первоначальном импульсе, который был дан Александром, учредившем город своего имени на пустынном египетском берегу.
Выбор указанной пары философов-перипатетиков едва ли диктовался исключительно их близостью к Ликею. Хотя царю Египта, конечно, было немаловажно, что указанные мужи, призванные, в том числе, быть воспитателями подрастающих наследников престола, принадлежали к школе Аристотеля, благодаря чему и сам мог причислить себя к прямым последователям Филиппа и Александра Македонских.
Безусловно, пара названных мужей естественным образом дополняла друг друга. Деметрий Фалерский обладал бесценным опытом успешного десятилетнего управления Афинами - крупнейшего культурного и торгового центра Греции; он также был незаменим как ведущий теоретик и практик в области законодательства, как один из самых искусных ораторов своего времени. Само провидение, казалось, позаботилось о том, чтобы в его лице Птолемей Сотер имел мудрого и верного советника промакедонской ориентации.
Гораздо менее Деметрий был известен как оригинальный философ - но таковым, вне всяких сомнений, являлся , который был, пожалуй наиболее яркой личностью Ликея того времени после Феофраста. К тому же, Деметрий с 307 г. до н.э. проживал изгнанником в Беотии - тогда как Стратон был отлично осведомлен о современном положении дел в и .
Итак, в 298/7 г. до н.э. и Стратон Физик оказываются в , одновременно вступив в должности воспитателей сыновей Птолемея Сотера. При этом следует отметить, что воспитаннику Деметрия к тому времени уже исполнилось около 22 лет, что само собой предполагало, что Деметрий будет заниматься не столько образованием и воспитанием старшего из наследников - но попытается, по мере сил, несколько утихомирить буйный нрав , который в то время виделся (в том числе и ), пожалуй, более реальной кандидатурой на египетский престол, нежели 12-летний мальчик . Это обстоятельство, очевидно, делало Деметрия Фалерского фигурой менее обремененной функциями воспитателя, нежели Стратон, и гораздо более влияющей на политику государства в качестве ближайшего советника Птолемея Сотера. К тому же, видимо, в 295 г. до н.э. из политических соображений был заключен брак Керавна с одной из дочерей Лизимаха , что либо полностью освободило Деметрия от обязанностей воспитателя, либо свело их к пустой формальности. При этом осознав, по-видимому, собственную педагогическую неудачу (что вовсе не означало плохого отношения Деметрия к своему воспитаннику) да и осмотревшись за пару лет на чужбине, Деметрий приходит к выводу о необходимости создания более прочного фундамента греческой культуры в Египте. Вместе со Деметрий предлагает Птолемею Сотеру организовать в Музейон, основные функции которого состояли бы в проведение научных исследований, а также обеспечении самого высокого уровня образования наследникам престола и подрастающей элите Египта.
Устройство Александрийского Музейона.
Несмотря на повсеместную известность Александрийского Музейона в эллинистическом мире, до нашего времени дошли весьма скупые сведения об архитектурном и организационном устройстве этого научно-образовательного учреждения. По-видимому, описывать столь славное святилище муз, которое, думалось, будет стоять до конца времен, представлялось писателям античности делом достаточно неблагодарным. Одно из наиболее подробных описаний, которое тем не менее чрезвычайно скупо, принадлежит довольно позднему автору Страбону, писавшему на рубеже новой эры: «Мусей также является частью помещений царских дворцов; он имеет место для прогулок, «экседру» и большой дом, где находится общая столовая для ученых, состоящих при Мусее. Эта коллегия ученых имеет не только общее имущество, но и жреца - правителя Мусея, который прежде назначался царями, а теперь - Цезарем» .
Также известно, что во времена при Музейоне появились обсерватория, анатомический театр, зоопарк и ботанический сад. Однако, изначальным и структурообразующим ядром Музейона, безусловно, являлись место для прогулок, общения и научных бесед - «экседра», а также комплекс служебных и бытовых помещений, состоящих из общей столовой, спальных комнат, залов для научных и учебных занятий - которые объединяли ученых с самыми разными интересами в единый коллектив с общей целью изучения и пропаганды традиций эллинистической культуры.
При этом, несмотря на всю кажущуюся близость к устройству афинского , который также имел сад, крытую галерею для прогулок - «перипатос», строение для совместного проживания и трапезы философов, владеющих также и общей собственностью - Александрийский Музейон вовсе не был более масштабной и богатой его копией. Два эти святилища муз имели довольно существенные различия, которые вовсе не сводились к щедрому финансированию Музейона правителями Египта и, как следствие этого, якобы явной «ангажированности» ученого сообщества, по поводу которого Тимон Флиунтский, страстью которого было давать достаточно меткие и чрезвычайно едкие характеристики самым выдающимся людям своей эпохи, писал:
«Народу
много кормится в Египте многолюдном,
Книгомарателей, ведущих вечно споры
В корзинке Муз».
(Athen., I, 41, p. 22 d).
Отличия от обозначились уже на самой ранней стадии организации Александрийского Музейона. Как известно, святилище муз в Афинах было образовано на базе функционирующего в течении долгих лет Ликея - школы, которая в из рядов собственных учеников выдвигала бедующих преподавателей Ликея; из их числа образовался и тот небольшой круг философов, которые в дальнейшем составили братство Музейона в . При этом весьма показательными представляется количественное соотношения слушателей Ликея и членов ученого сообщества при святилище муз, которое можно свести к следующим ориентировочным цифрам: 2000 учеников Ликея и 10 ученых мужей при святилище муз .
Совершенно противоположную картину мы видим в . Во-первых, здесь нет сложившейся школы, нет традиции, нет тысяч жаждущих учеников, которые поддерживают учителей и школу материально (внося плату за обучение), морально (проявляя чрезвычайный интерес к учению и учителям) и кадрово (переходя из разряда учеников в разряд ученых мужей). По большому счету, в Александрииесть всего два ученика (а может быть, даже только один), ради которых царь Египта готов идти на любые траты. По большому счету, здесь имеется лишь двое (ну, может быть, восемь или десять) ученых мужей, уровень культуры и знаний которых соответствуют уровню лучших умов Греции.
Конечно, школа из двух учеников и двух преподавателей существовать не может - о чем и говорят и своему покровителю Птолемею Сотеру. Для получения полноценного образования нужен определенный круг единомышленников как ученикам, так и учителям - только в этом случае образование может приносить реальные плоды, а не вырождаться в сухие листья гербария. Поэтому к ученикам Музейона предлагается причислить ближайших друзей наследников престола, которые составят затем элиту страны - эта идея совершенно очевидна и близка Птолемею Сотеру, который сам вышел из ближайшего окружения Александра.
Но если даже количество учеников Александрийского Музейона могло на первых порах составлять от двух до трех десятков отпрысков высокопоставленных вельмож птолемеевского двора - Музейон не становился от этого научно-образовательным заведением, которое традиционно формировалось из числа сторонниковлишь одного учения, создателем и носителем которого, как правило, был сам основатель школы, обладающий непререкаемым авторитетом для всех членов сообщества независимо от их возраста, заслуг и положения в иерархической структуре. Целью любого подобного организма являлось, в конечном счете, поддержание и воспроизводство устоявшейся традиции, что в равной степени относилось и к сложившемуся уклада в быту, и к неукоснительному следованию главным положениям учения основателя школы, которому, как правило, еще при жизни ставился памятник и воздавались почести наравне с музами, покровительницами наук и искусств. Всякий, кто не готов был принять существующего порядка, либо уходил в наученье к другому наставнику, либо создавал собственную школу, которая, проповедуя уже иное мировоззрение, перенимала, однако, прежние приемы и методы организации и функционирования под новой крышей или сенью иных дерев.
В отличие от подобных традиционных научно-образовательных сообществ единомышленников, каковыми являлись Академия, а позднее Сад Эпикура и Стоя Зенона, Александрийский Музейон изначально создавался вовсе не из сторонников какой-либо определенной философской школы, прошедших длительную выучку у основателя учения - но из числа давно сформировавшихся ученых мужей, которые исповедовали порою совершенно противоположные мировоззрения.
Кроме того, сообщество александрийских ученых мужей (которое до момента основания Музейона даже и не было сообществом - но придворной группой в разной степени ярких и самобытных личностей) вовсе не имело достаточного (по меркам ) авторитета, который позволил бы Александрийскому Музейону иметь статус, соответствующий положению и амбициям его высокого покровителя . Это объяснялось тем, что лучшие философы своего времени, как уже отмечалось выше, не выказали желания переселяться в , имея к тому достаточно веские основания. Собственно, такое положение, по видимому, и давало основания Тимону Флиунтскому, который сам впоследствии сотрудничал с александрийскими учеными, называть на первых порах Александрийский Музейон «курятником муз».
Этому весьма способствовали исключительное внимание и забота первых Птолемеев о своем детище. Известно, что члены Музейона состояли на полном государственном обеспечении; кроме того они получали весьма солидное жалование . Помимо этого ученые мужи освобождались от налогов и других общественных повинностей. Но наиболее ценным являлось то, что Музейон обладал исключительно богатой материально-технической базой для ведения научных исследований.
Впрочем, все эти успехи едва ли были возможны без умелой кадровой политики, которая в первые годы работы, по-видимому, находилась в ведении основателей Музейона - и . Высокий авторитет и широкий кругозор основателей Музейона позволил привлечь к работе в Александрии именно тех исследователей, которые впоследствии составили славу всей эллинистической науки. По-видимому, на первых порах существовало некоторое разделение сфер влияния: Деметрий Фалерский, должно быть, курировал вопросы гуманитарных исследований, Стратон - был более влиятелен в вопросах естественных наук. Впрочем, здесь едва ли существовало четкое размежевание - поскольку и сами науки еще не имели четко очерченных границ. Многие ученые мужи занимались исследованиями в самых различных областях знаний, зачастую являясь еще и неплохими литераторами. По сути, любое серьезное исследование того времени являлось междисциплинарным, пограничным. Поэтому нет ничего удивительного в том, что одним из первых, кто был приглашен гуманитарием Деметрием Фалерским в , являлся математик Евклид.
Собственно, и интересы самого Деметрия Фалерского едва ли лежали исключительно в области гуманитарных наук. Во всяком случае, в период своего десятилетнего правления в Деметрий огромное внимание уделял городскому строительству, что, конечно же, предполагало и определенный уровень интереса к геометрии. Кроме того, известно, что отнюдь не был чужд влечению к техническим новшествам. Во всяком случае, мы можем с достаточной степенью уверенности предполагать, что возглавлявшая одну из процессий, устраиваемых Деметрием Фалерским в Афинах, самодвижущаяся улитка, по поводу которой так любят язвить некоторые древние и современные историки , является ни чем иным как прообразом современной поливальной машины .
По-видимому, и в Александрийском Музейоне Деметрий Фалерский покровительствовал не только представителям филологических наук. Хотя в первые годы функционирования Музейона лингвистика, конечно же, требовала более пристального внимания, нежели все прочие направленья исследований, что обуславливалось тем, что именно формирование библиотечного фонда закладывало основу всех грядущих успехов александрийской науки.
Впрочем, ученые занятия, были весьма важным, но не единственным направлением деятельности Музейона. В обязанности ученых мужей входило также чтение лекций, участие в диспутах и состязаниях поэтов.
Педагогическое направление деятельности Александрийского Музейона, вероятно, существенно отличалось от деятельности афинского . И отличие это заключалось не только в более широкой программе, которая не обязана была следовать исключительно тому философскому направлению, основателем или приверженцем которого являлся глава учебного заведения. Главная особенность Александрийского Музейона состояла виндивидуальном подходе к обучению, который едва ли в полной мере мог быть реализован в , число слушателей которого в период правления составлял около 2 тысяч при 20 тысячах свободных граждан, насчитывавшихся в те годы в . При этом, как уже отмечалось, община ученых мужей Ликея не превышала 10 - 20 человек.
Совершенно противоположная картина наблюдалась в Александрийском Музейоне. Будучи учебным заведением, открытым исключительно для членов царской семьи и их ближайших друзей, Музейон в первые годы своей работы едва ли насчитывал на своих учебных скамьях более 20 - 30 учеников . Число же ученых мужей Музейона доходило до 50 или даже 100 человек. Это, конечно, во многом предопределяло качество получаемого образования. Ученики, которые не только слушали лекций, но участвовали также в лабораторных работах и научных исследованиях своих учителей, являлись, скорее, коллегами преподавателей, нежели школярами, обязанными выучить свой урок от сих и до сих.
Впрочем, и качество самих лекций, было по-видимому, необычайно высоким. Да и как оно могло быть иным, если свои лекции члены Музейона читали наследникам престола, будущим царям? К сожалению, мы не можем судить об этом с абсолютной уверенность - но, вероятно, некоторые лекции преподавателей впоследствии составляли отдельные части их исследований или даже целые книги. Полагаю, одним из таких дошедших до нас научно-учебных пособий можно считать «Начала» Евклида . Другим - книгу Деметрия Фалерского , которая первоначально представляла из себя, по видимому, цикл лекций прочитанных в Александрийском Музейоне. Вероятно, к тому же жанру следует отнести и некоторые иные тексты Евклида и Деметрия Фалерского, равно как и , а также других членов Александрийского Музейона.
Столь высокий уровень образования предопределил и еще одну форму научно-практической деятельности Музейона - а именно, диспуты, участие в которых принимали не только ученые мужи, но также их ученики и члены царской фамилии. О том, что такие мероприятия носили регулярный характер свидетельствует неоплатоник Порфирий: «В Александрийском Мусейоне был закон выдвигать темы для исследования и записывать предложенные решения» (Porphyr. Ad Iliad., I, 682 ) . По-видимому, такие диспуты имели, если не решающий, то во всяком случае рекомендательный характер при решении достаточно важных вопросов - например, о необходимости строительства или .
Наиболее полное свидетельство об участии в таких диспутах мы находим в « », которое весьма подробно описывает именно содержательную часть семидневного философского пира у с участием иудейских мудрецов, греческих философов, ученых мужей Музейона и членов царского двора. ( , 187 - 294). Конечно, указанное событие из-за своего чрезвычайно специфического характера не имело формы строго диспута - но описание Аристея хотя бы отчасти дает представление о возможном круге поднимаемых на подобных собраниях вопросов, глубине и тщательности их обсуждения.
Научные достижения.
Силы, средства, душа и знания, вложенные основателями и покровителями Музейона в свое детище, конечно, дали весьма богатые плоды.
Филологические науки и поэзия.
Наиболее ранними, пожалуй, оказались всходы филологических наук. Этому весьма способствовали потребности Александрийской Библиотеки, при формировании книжного фонда которой требовалось проводить огромную работу по оценке достоверности, классификации и копированию книжных свитков. При этом еще была начата работа по идентификации и текстуальной критике гомеровских поэм, что дает все основания к тому, чтобы считать основателя и Музейона также иродоначальником научного литературоведения. Именно на основании собранных Деметрием Фалерским гомеровских текстов, а также его критических работ «Об Илиаде» , «Об Одиссее», «Знаток Гомера» , Зенодот Эфесский, следующий за Деметрием руководитель Александрийской Библиотеки, предпринял первую попытку критического издания текстов Гомера.
Работы по изучению текстов Гомера продолжались и после Зенодота; наиболее яркие представители этого направления в литературоведении - Аристофан Византийский и Аристарх Самофракийский, усилиями которых было осуществлено издание нового критического текста гомеровских поэм. Возможно, им же принадлежит знаменитый «Александрийский канон», определяющий список образцовых греческих писателей. Еще ранее третьим библиотекарем Каллимахом, ученым и поэтом, был составлен первый каталог Библиотеки - «Таблицы» в 120 книгах-свитках.
Весьма плодовиты были и александрийские литераторы, среди которых выделялись Сотад, Каллимах, Феокрит. Возникло совершенно новое течение в поэзии - александризм, который при всей своей манерности, искусственности и эклектизме оставался наиболее заметным явлением своего времени.
Во второй половине III в. до н.э. Аполлонием Родосским была создана знаменитая «Аргонавтика» и ряд других эпических поэм. Из числа многочисленных драматургов, творивших при дворе Птолемеев, следует выделить Филемона, занимающего второе место в списке авторов новой комедии.
К александрийским историкам, прежде всего, следует отнести, конечно самого , описавшего историю своего правленья в , , оставившего, пожалуй, наиболее правдивое повествование о походах Александра Македонского, на которое впоследствии опирался Арриан, а также Гекатея Абдерского, сопровождавшего Александра Великого в его походе.
Безусловным достижением александрийской исторической науки является «История Египта» египетского жреца а , советника Птолемея I Сотера, написанная по-гречески и охватывающая период от мифической доисторической эпохи до IV в. до н. э. с введением деление истории Египта на30 династий.
Совершенно исключительным событием была работа над первой переводной книгой, каковой стал Закон иудеев, переведенные в 285 г. до н.э. с иврита на греческий 72-мя толковниками. При этом Деметрием Фалерским, который выступал инициатором и редактором , по-видимому, были разработаны и применены на практике основы теории перевода.
Математика.
Не меньшую, а быть может, даже большую известность в сравнении с поэтами и филологами имели представители точных наук Александрийского Музейона. Одним из первых для работы в был приглашен Евклид. Он же ранее прочих приобрел известность и признание своими исследованиями в области математики. Его работами интересовался даже Птолемей I Сотер, на вопрос которого, нельзя ли все это изложить более доступным образом, ученый согласно легенде ответил, что в науке царского пути нет. Наиболее известным трудом Евклида являются «Начала» в 15 книгах, в которых изложены основы античной математики, элементарной геометрии, теории чисел, общей теории отношений и метода определения площадей и объемов, включавшего элементы теории пределов. Другой его труд - «Данные» - посвящен проблемам геометрического анализа.
Однако, сфера интересов Евклида была гораздо шире. Ему принадлежат фундаментальные исследования «Оптика» и «Диоптрика». Известны также его работы по астрономии (« Элементы астрономии»), а также по теории музыки («Сечения канона») . Труды Евклида, прежде всего математические, оказали огромное влияниена развитие этой науки. Его «Начала» использовались в качестве учебника геометрии не только на протяжении всей античности, но служили еще в XIX в.
Наиболее известными учеником Евклида был Аполлоний Пергский, который в труде «Конические сечения» исследовал взаимосвязь окружности, эллипса, параболы и гиперболы. Для объединения видимого движения планет построил теорию эпициклов.
Не только выдающимся механиком - но и геометром был знаменитый Архимед. Представителем математической науки также являлась и последний руководитель Александрийского Музейона Ипатия, дочь математика Теона Александрийского.
Астрономия .
Также математиком былученик и Евклида Аристарх Самосский (кон. 4 в. — 1-я пол. 3 в. до н. э.) , гораздо более известный своими исследованиями в области астрономии. Именно Аристарх первым высказал идею гелиоцентризма, дошедшую до нас в изложении Архимеда, который писал сиракузскому тирану Гелону II : «Вы знаете, что Вселенная - имя, данное большинством астрономов сфере, чей центр - Земля и чей радиус равен расстоянию между центром Солнца и центром Земли. Это, как вы слышали от астрономов, общепринято. Но Аристарх Самосский выпустил книгу, в которой содержится ряд гипотез, из них следует, что Вселенная во много раз больше, чем было сказано выше. Его гипотезы состоят в том, что звезды и Солнце неподвижны, а Земля вращается вокруг Солнца по окружности, что Солнце лежит в середине орбиты, что сфера неподвижных звезд, расположенная вокруг того же центра., т.е. Солнца, так велика, что круг, по которому, как он думает, движется Земля находится в такой же пропорции к расстоянию до неподвижных звезд, как центр сферы относится к ее поверхности» .
Таким образом, еще в первой половине III века до н.э., в царствование была высказана гипотеза, о которой знал и которую повторил спустя 18 веков Коперник . Также Аристархом была высказана идея о практически бесконечных размерах Вселенной, что в пределах его гелиоцентрической гипотезы требовалось для объяснения отсутствия видимого перемещения звезд по небесному своду.
Однако, идеи Аристарха не были приняты не только вследствие религиозныхпредрассудков (Аристарха даже обвиняли в безбожии) и обыденного человеческого опыта, но также - из-за некоторых ошибок в его теории. Гипотеза Аристарха мало согласовывалась с реальными наблюдениями, согласно которым при движения планет наблюдались неравномерность, остановки и даже попятное движение их по небосводу, что, конечно же невозможно при круговых орбитах планет. Но критики Аристарха, наиболее известным из которых являлся Гиппарх,пошли не по пути уточнения реальных орбит планет (которые являются не круговыми, а эллиптическими) - а вернулись к геоцентрической модели вселенной.
Аристархом Самосским были допущены и другие ошибки - в частности, им были неверно исчислены размеры Луны и Солнца, а также расстояния от Земли до этих светил. Эти ошибки, впрочем, вызванные погрешностями при наблюдении, носили количественный, а не качественный характер.
Главные достижения астрономии после Аристарха Самосского были связаны, в основном с началом регулярных астрономических наблюдений. Так, Гиппарх описал более восьмисот пятидесяти неподвижных звезд и открыл прецессию равноденствий. Также был высказан ряд остроумных гипотез в рамках геоцентрической системы (в частности, система эпициклов), которые призваны были объяснить небесные явления, которые не согласовывались с теорией Аристарха. Но в целом, с конца II века до нашей эры, происходит деградация астрономии как науки - вследствие чего наблюдается даже возврат к мысли о плоской форме земли.
Возврат же к его идеям Аристарха Самосского осуществляется лишь 18 веков спустя.
География .
Поход Александра Великого в Индию знаменовал также и начало эпохи великих географических исследований и открытий. Этому весьма способствовало знакомство с новыми землями и ранее неизвестными грекам народами. Собственно, и сам Александр, вдохновленный не только политическими, культурологическими - но и географическими идеями своего учителя Аристотеля, являлся великим землепроходцем, и намеревался, найдя в Индии истоки Нила, возвратиться вдоль этой великой реки на берег Средиземного моря. Частью этого проекта являлась морская экспедиция Неарха между устьями Инда и Ефрата.
Географические экспедиции были продолжены и в птомеевском Египте. Путешественник Гиппал в царствование совершил несколько морских путешествий в Индию из порта Береника, основанного на берегу Красного моря. При этом он не только открыл морской путь в Индию, но и обнаружил возможность использования сезонных ветров - муссонов для облегчения путешествий к берегам Индии и обратно.
Огромное значение имели также открытия Пифея, который не имел отношения к Александрийскому Музейону, но чьи морские путешествия вдоль побережья Иберийского полуострова, Бретани и Британии, крайним северным пунктом которых была, возможно, Фула (Норвегия или Исландия), доказали, что океан омывает все земли, расположенные в нем как острова - вопреки существовавшим до сего времени представлениям об океане как внутреннем море в середине земной суши.
Эти открытия оказали огромное влияние на великого географа Эратосфена, который в 235 -195 г.г. до н.э. стоял во главе , а также являлся воспитателем Птолемея IV Филопатора. Одним из важнейших достижений Эратосфена являлось составление карты мира, которая верно отражала распределение суши и воды на поверхности земного шара, и была достаточно точной для своего времени. Основываясь на идеях об едином мировом океане и шарообразности Земли он высказал предположение о возможности кругосветных путешествий.
Также им была предпринята работа по вычислению размеров земли, которые до него уже пытался определить Дикеарх. Будучи не только географом, но и математиком, Эратосфен, применив простой, но гениальный метод, основанный на знании величины дуги меридиана (расстояние от Александрии до Сиены, расположенных практически на одном меридиане, равно чуть более 5000 стадиев) и углового размера этой дуги (1/50 часть круга) , получил размер окружности земли в 252000 стадиев или 39590 км, что отличается от истинной длины окружности земного шара по экватору всего на 410 км.
С большой точностью Эратосфен выделил пять климатических зон: две холодные (за северным и южным полярным кругом), две умеренные (между полярными кругами и тропиками) и жаркую (между тропиками).
Кроме того, Эратосфен, опираясь на составленный им список олимпийских победителей, разработал точную хронологическую таблицу, в которой все известные ему политические и культурные события датировал по олимпиадам. При этом ему удалось установить дату Троянской войны (около 1180 года до н.э.), которую подтвердили новейшие исследования. Наконец, это он изобрел календарь, введенный в обращение лишь при Юлии Цезаре и названный оттого юлианским, с длительностью года в триста шестьдесят пять с четвертью дней и високосной системой.
Медицина.
Если в большинстве областей человеческой деятельности влияние достижений Древнего Египта на александрийскую науку не являлось существенным - то успехи медицины, наоборот, очевидным образом связаны с широко распространенным в Египте культом мертвых и повседневной практикой бальзамирования человеческих тел.
Этому же ученому приписывается сожжение римского флота направленным на него через систему вогнутых зеркал солнечным светом - что вряд ли достоверно, но во всяком случае, обнаруживает хорошее знакомство Архимеда с устройством (а возможно и участие в усовершенствовании) фонаря , а также может свидетельствовать о разработке Архимедом теоретического обоснования использования уже известной оптической системы вогнутых зеркал с несравненно более мощным источником света, нежели грандиозный костер Александрийского Маяка.
Однако, в собственных научных трудах Архимеда нет описания изобретенных им машин и механизмов. Как свидетельствует Плутарх , «сам Архимед считал сооружение машин занятием, не заслуживающим ни трудов, ни внимания; большинство их появилось на свет как бы попутно, в виде забав геометрии» (Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Марцелл, 14). По-видимому, практическая деятельность, приличествующая ремесленнику, считалась со времен Платона недостойной истинного ученого .
Вероятно, именно поэтому сам Архимед гораздо выше ценил свои теоретические исследования, которые легли в основание теоретической механики и гидростатики: определение понятие центра тяжести, формулирование закона рычага, сложения параллельных сил, открытие знаменитого «закона Архимеда», согласно которому «тела, более тяжелые, чем жидкость, опущенные в эту жидкость… станут легче на величину веса жидкости в объеме, равном объему погруженного тела» .
К безусловным научным достижениям Архимеда следует отнести и его работы в области математики, среди которых методы нахождения площадей поверхностей и объемов различных фигур и тел (в том числе вычисление знаменитого числа π), система счисления, позволявшая записывать сверхбольшие числа и др.
Учеником и продолжателем дела Архимеда был александрийский механик Ктесибий (II в. до н.э.), к достижениям которого причисляют изобретение зубчатого колеса и счетчика оборотов, гидравлического насоса и других приспособлений для перекачивания жидкостей, улучшение конструкции водяных часов, которые при помощи системы зубчатых колес стали бить в гонг при достижении определенного времени, а кроме того, приводить в движение небольшие фигуры. Многие из его изобретений были использованы для совершенствования часовых механизмов и метеорологических приборов .
Учеником Ктесибия был знаменитый александрийский изобретатель Герон (возможно, около 150 - 100 г.г. до н.э.). Герон занимался не только чисто теоретической работой, он стоял во главе школы инженеров, основанной им в . «В этой школе… отвлеченные, общие курсы по арифметике, геометрии, физике, астрономии велись параллельно с практическими курсами — работой по дереву и металлу, по конструкциям машин и по архитектуре», - пишет Боннар . Все это призвано было служить тому, чтобы научные и практические достижения не были утеряны со временем - но передавались грядущим поколениям. Вероятно, во многом благодаря этому сведения о работах Герона дошли до новых времен, и, по-видимому, использовались многими средневековыми ученными и изобретателями, в том числе и Леонардо да Винчи.
Герон не только самостоятельно создавал необходимые для его исследований приборы, но и описывал их конструкции в учебных пособиях с рисунками и расчетными примерами - тем самымзаложив основу приборостроения. Им были описаны подъемные и крановые конструкции, винтовые прессы и дробильные устройства, привод с зубчатыми колесами, а также метательные снаряды, машины сжатого воздуха, автоматы. Героном был изобретен геодезический инструмент диоптр, прообраз современного теодолита, который позволял измерять углы возвышения, и служил для вычисления высоты удаленных объектов, а также применялся при астрономических наблюдениях.
Герон занимался не только механикой и гидравликой. Изучая свойства пара, он изобрел прообраз современной паровой машины - так называемый эопил (Эолов мяч, ветроиспускатель) .
Отчасти, изобретения Герона, как и его учителя Ктесибия, нашли применение при совершенствовании механических устройств и автоматов Фаросского Маяка. Но в большинстве случаев при наличии дешевой рабской силы они использовались не для создания рабочих машин, а применялись либо в военных целях, либо для изготовления игрушек, одной из которых был и «фонтан Герона» с которой, как пишет Боннар , «восемнадцать веков спустя Жан Жак Руссо ребенком ходил из деревни в деревню, собирая подаяние».
Значение и уроки Музейона.
Высший расцвет Александрийского Музейона приходится на годы правления первых Птолемеев. Приблизительно с середины II в. до н.э. значение этого научно-образовательного учреждения неуклонно снижается. Во время внутридинастических споров в период правления Птолемея YII большинство именитых ученых переселяется из в старые и вновь возникшие культурные центры эллинистического мира: , Родос, Пергам. Хотя из новых генераций ученых и выдвигают время от времени яркие личности - но их влияние и научный авторитет не может идти ни в какое сравнение с фигурами предшественников. Чем далее - тем больше Музейон трансформируется из научно- образовательного в учебное заведение. По-видимому, новых учеников все более привлекает возможность общения не только с новыми научными светилами - но с учеными прошлых эпох, чьи труды собраны в богатейшей . Но окончательно научная деятельность прерывается лишь после физического уничтожения комплекса зданий Музейона пожаром 273 г. до н.э. и разрушения Серапейона в в 391/392 г. н.э. вслед за выходом эдикта императора Феодосия I Великого о запрете языческих культов.
Однако первые полтора столетия деятельности Александрийского Музейона, когда из города без традиций превратилась в научно-культурный центр всего эллинистического мира, подтвердили чрезвычайную плодотворность идеи совместного творчества ведущих ученых, собранных в едином научном учреждении. Наука, которая, собственно и возникла как наука в стенах Александрийского Музейона, тут же не замедлила продемонстрировать и несколько очевидных теперь всем закономерностей своего развития, а именно:
Наука наиболее успешно развивается в сильной стране со стабильной властью;
Для достижения наилучших результатов, научному сообществу требуется создать оптимальные материальные и психологические условия, которые включают: неограниченный доступ к источникам сведений по всем отраслям знаний (Библиотека); наличие современных лабораторий и оборудования; возможность непосредственного общения с лучшими представителями в своей области знаний; наличие полного государственного обеспечения; заинтересованность общества в работе ученых и объективная оценка результатов их научной деятельности.
Умелое, компетентное и заинтересованное руководство научным сообществом;
Наличие просвещенных властителей, которые будучи заинтересованы в результатах деятельности ученого сообщества, были бы способны обеспечить все перечисленные выше условия.
Однако, Александрийский Музейон обнаружил и некоторые негативные стороны подобной формы организации научного творчества.
Прежде всего, опека со стороны сильных мира сего оказала негативное воздействие на свободу художественного творчества, которое должно было создавать произведения идеологически нейтральные (лирика Феокрита), либо не выходить за рамки политкорректности, определенные временем и страной действия. Уклонение от этих требований было чревато гонениями, вплоть до присуждения к смерти, что имело место в случае с поэтом Сотадом, неодобрительно отозвавшемся о браке со своей родной сестрой . Во многих случаях это вело к снижению уровня, сужению тематики и проблематики художественного творчества. Косвенной реакцией на таковое положение дел становилось создание и расцвет новых жанров - например, менипповой сатиры, которая, предлагая совершенно особые обстоятельства и места действия, обретала способность обходить существующие запреты.
Во вторых, господство ученых-лингвистов приводило к ограничению свободы творчества по причинам уже не имевшим отношения к политике и идеологии. Временами, как, например, в случае с «Аргонавтикой» Аполлония Родосского это вынуждало автора уничтожать уже законченные варианты произведения, по большей же части - влекло за собой подчинение большинства писателей вкусовым требованиям небольшой группы литературных критиков, эталоном для которых служили либо произведения древних образцовых писателей, либо их собственное творчество.
Отчасти именно поэтому ближе к середине III века до н.э. намечается снижение роли театра, который перестал развиваться, во-первых, - вследствие создания в Александрии канона образцовых трагиков и комиков; во-вторых, - потому что театр как самое демократическое площадное искусство, достигшее своих вершин именно в демократических , могло быть небезопасно для монархического режима Птолемеев.
Но главная беда состояла в том, что успехи александрийской науки косвенным образом привели к повсеместному снижению роли философии. Отказ ведущих философов от работы в Александрийском Музейоне привел к тому, что наука, которая ранее могла развиваться исключительно в рамках определенной философской школы, потеряла мировоззренческую основу, свою вовлеченность в проблематику существования мира и человека. , основывая Музейон, придерживался мнения, что «лучше мудрость, нежели орудия войны» . Однако, наука, которая продемонстрировала возможность весьма успешного развития без опоры на какие-либо мировоззренческие устои, сама сделалась орудием, особая опасность которого состояла в том, что оно могло быть обращено как на пользу, так и во вред человеку. Парадокс особого успеха прикладных наук состоял именно в том, что эти успехи уже не требовалось прикладывать к облегчению участи конкретного человека на этой конкретной земле. Наука следовала отныне собственным интересам, развивалась по своим собственным законам. Именно поэтому, вероятно, успехи механики сделались по большей части «игрушечными», а интересы развития медицины сломали запрет проведения весьма болезненных опытов на живом человеке.
По-видимому, не случайно именно на годы расцвета Александрийского Музейона приходятся смерти глав основных философских школ Греции: Феофраста, Эпикура, Пиррона, Зенона, Гегесия и Феодора Безбожника, которые не оставили достойных продолжателей. С их смертью вопрос «Что предпочтительней: жизнь или смерть?» и совет «Познай себя» потеряли прежнюю актуальность. Предпочтительность жизни более не вызывала сомнений, и познавать требовалось именно ее, а не себя - поскольку все блага жизни полагались теперь во внешнем мире. Ценность обрела не жизнь достойная - но жизнь вообще, девизом которой сделалось «Возлюби ближнее», всякое ближнее к тебе мгновение жизни. Такое вот побочное явление, избечь которого, по видимому, было уже невозможно.
Во всяком случае, хотя упадок Музейона, быть может, и оживил несколько философскую деятельность в и Риме - но философия не достигала более тех высот и влияния, которые были завоеваны ею в Y - начале III в.в. до н.э., а крайние религиозно-философские проявления сделались воинственно-опасными для человека.
Если создание Музейона успехами александрийской науки подтвердило плодотворность идеи о совместном творчестве ученных - то его упадок удостоверил это еще раз, но уже, так сказать, с негативной стороны: разобщенность ученых и отсутствие условий для научной деятельности привело не только к застою, но даже к забвению добытых научных знаний, и науке эпохи Возрождения спустя 17 - 18 веков во многих случаях с кровью приходилось утверждать те истины, которые уже давно были известны александрийским ученым III - II в.в. до н.э.
Александрийский Мусейон
Великий полководец древности Александр Македонский, живший в 356–323 годах до н. э., во время своего прославленного похода на Восток основал в Египте город, который и был назван в его честь Александрией
Город рос невиданно быстро. Когда Александр Великий внезапно умер, македонский полководец Птолемей захватил власть в Египте и тут же сделал Александрию своей резиденцией. Постепенно город прославился не только своими размерами и красотой, он стал величайшим центром наук и искусств, дал имя целой эпохе античной культуры - александрийской. Расцвет этой культуры пришелся на времена первых трех Птолемеев, а начало его связано с прибытием в Александрию изгнанного из Афин философа Деметрия Фалерского.
Именно Деметрий предложил Птолемею создать в Александрии центр культуры и искусств, назвать его на греческий манер Мусейоном и собрать в нем все ценные рукописи, а также привлечь ученых, которые бы их хранили, переписывали и изучали Птолемею. Мысль философа Деметрия пришлась по душе, и уже в 307 году до н. э. Мусейон был торжественно открыт.
Мусейон не стал царской библиотекой, в которой пылились бы бесценные, но никому недоступные свитки, а превратился в интеллектуальный центр древнего мира. Сам Деметрий Фалерский был человеком образованным, великолепным оратором и стилистом. Его очень интересовали античные тексты, и он был серьезным знатоком древних авторов. Деметрий Фалерский, бесспорно, играл видную роль в упрочении культа бога Сераписа, со святилищем которого в дальнейшем будет связана вся жизнь и деятельность Мусейона. По сообщениям Диогена Лаэртского, Деметрий, уже находясь в Александрии, будто бы ослеп, а затем вновь стал видеть по воле Сераписа. В его честь он впоследствии сочинил свои знаменитые пеаны, которые исполнялись в святилище вплоть до III века н. э.
Наивысшей славы Мусейон достиг при Птолемее III Эвергете, которого даже прозвали Мусикотатос, то есть поклонник изящных искусств. У этого правителя было два пристрастия: охота на слонов и коллекционирование рукописей. Он решил собрать в александрийском Мусейоне и в своей библиотеке буквально все, что было написано по-гречески и представляло хоть какую-то ценность. Он скупал, не жалея денег, редкие рукописи, по возможности в оригинале. Страсть его к коллекционированию была так велика, что он добывал рукописи весьма «оригинальными» путями. Например, он одолжил у афинян для переписки государственный экземпляр авторских текстов трагедий Эсхила, Софокла и Еврипида, дал им за это огромный залог - 15 талантов, но потом так и не вернул рукописи. При этом искренне радовался и ликовал, что обвел хитрых афинян вокруг пальца. Так, Птолемей III собрал для Мусейона более двухсот тысяч свитков. Это величайшее собрание книг древнего мира и называлось Александрийской библиотекой.
А Птолемею II Филадельфу удалось купить (по сообщениям Афинея) библиотеку Аристотеля. Потомки Птолемеев продолжили эту работу, и через 200 лет в Александрийской библиотеке насчитывалось уже около семисот тысяч книг.
Книги древнего мира были совершенно не похожи на современные. На полках из кедрового дерева (оно лучше других предохраняет рукописи от насекомых-вредителей) в специальных футлярах лежали папирусные свитки. К футлярам были прикреплены таблички с названиями сочинений. Разнообразие авторов и богатство рукописного собрания просто ошеломляют. В Александрийской библиотеке были собраны сочинения древнегреческих лириков (Алкея, Алкмана, Пиндара, Ибика, Стесихора и др.), стихи поэтесс Эринны, Миртиды, Коринны, пять раз победившей в состязаниях самого Пиндара. Здесь же находились свиток неистового Архилоха и собрание произведений сладкозвучной Сафо - десятой музы, как назвал ее Платон… Всех просто не счесть!
Конечно, среди рукописей были не только подлинники, но и тысячи дубликатов: переписывание редких рукописей было одним из главных занятий работающих библиотеке ученых. Эти копии из Александрии распространялись по всему античному миру. Когда бесценная Александрийская библиотека была сожжена, именно благодаря этим копиям до нас дошло большинство произведений древнегреческой литературы.
Одно время главным библиотекарем Мусейона был Эратосфен из Кирен, которого решил назначить на эту должность царь Птолемей III Эвергет.
С этого дня ученый вместо странствий по дальним и неведомым краям должен был сидеть в полумраке каменных комнат и охранять драгоценные рукописи. Иному скучно было бы быть библиотекарем, но Эратосфен не унывал. Он захотел прочесть все древние рукописи о путешествиях и об открытиях земных тайн, а потом составить большой научный труд, в котором были бы собраны все географические знания тех времен.
Работа, которую Эратосфен назвал «Землеописанием», отнимала у него много времени. И все же иногда библиотекарь покидал свой тихий кабинет и выходил на улицы солнечного города. Он спешил на александрийский базар - туда, где всегда стоял неумолкаемый гул, где спорили и торговались приезжие из дальних стран и городов. Их верблюды, утомленные дальней дорогой, отдыхали тут же рядом, равнодушно жевали жвачку, роняя в пыль горячую слюну.
Эратосфену нравилась такая жизнь - вся на виду, в шуме и гомоне гудящей разноязычной толпы. Царский библиотекарь садился где-нибудь в тени у стены лавки и заводил беседу с приезжими торговцами. Очень удивил его рассказ одного торговца из города Сиены о том, что их город - самое жаркое место и однажды в году бывает день, когда совсем нет тени, как ни ищи ее.
Эратосфен очень удивился: «Разве так может быть? Тень может удлиняться или укорачиваться. Но я никогда не видел, чтобы ее вовсе не было». Рассказ приезжего торговца заставил ученого задуматься. Даже на тихих улочках города, по которым он возвращался домой, думы эти не покидали его. Не покидали они его и в прохладном кабинете библиотеки. Он вновь и вновь разыскивал и перечитывал рукописи, пытаясь понять, почему такое может происходить.
Ответ на этот вопрос ему подсказали труды великого Аристотеля, ведь мудрый философ утверждал, что Земля - шар и поэтому солнечные лучи падают на ее поверхность под разными углами. Зная углы падения в двух разных точках, можно вычислить расстояние между ними. А что если таким образом измерить весь земной шар?
Эратосфен не собирался отправляться в дальнее путешествие, шаг за шагом отсчитывать расстояние от одного города до другого. Он задумал измерить всю землю, не покидая маленького дворика Александрийской библиотеки. Ученый сконструировал чашу, похожую на огромную половинку круглой ореховой скорлупы. Потом поставил свое изобретение во дворе библиотеки и стал ждать самый длительный день года.
22 июня горячее солнце поднялось над Александрией на высшую точку неба. В этот момент Эратосфен измерил длину тени, падающей от столбика. А в городе Сиене (теперь Асуан) в это же самое время тени не найти: солнечный луч там падает вертикально. Много расчетов и измерений проделал библиотекарь из Александрии и установил, что длина радиуса земного шара равна 6311 километрам. Теперь мы знаем, что он равен 6371 километру.
Позже исследователи много раз проводили измерения земной поверхности. Их расчеты в основном совпадали с цифрами, которые вывел Эратосфен. Так библиотекарь из Александрии около 2200 лет назад сумел правильно измерить земной шар.
Но в Мусейоне была не только знаменитая библиотека, там расположились ботанический и зоологический сады, а также механические мастерские. Чего здесь только не изучали: философию, историю, географию, астрономию, физику, медицину, математику… И какие только ученые не жили и не работали в Мусейоне! В его садах прогуливался Евклид с восковой табличкой в руке, на которой была записана теорема прямоугольного треугольника. Здесь он написал свои знаменитые «Элементы математики», которые и поныне являются ее основами. Плеяду знаменитых александрийских математиков завершил Герон, чьи физические опыты с паром через 2000 лет повторил француз Дени Папен. Герон также сконструировал заводной кукольный театр, в котором куклы сами выходили на сцену, исполняли свою роль и удалялись.
В Александрии жил и работал знаменитый греческий ученый-механик Ктесибий (11–1 века до н. э.). Среди многих его изобретений есть толкающий водяной насос, который (по описанию римского архитектора Витрувия) способен был «выбрасывать при помощи воздушного давления воду по трубе вверх». Водометная машина Ктесибия имела все основные конструктивные элементы современного пожарного насоса ручного действия. Правда, в дальнейшем, как это часто бывает, изобретение Ктесибия было надолго забыто - вплоть до 1518 года. Именно в этот год немецкий золотых дел мастер Антон Платнер тоже сконструировал пожарный насос ручного действия. Однако было ли это его собственное изобретение или Платнер воспользовался описанием из старинных латинских рукописей - неизвестно.
И все-таки усерднее всего в Мусейоне занимались поэзией. Особенно старательно выискивались и исправлялись противоречия в разных вариантах рукописей. Исследования велись индивидуально, но результаты их обсуждались коллективно. В зале философы излагали свои учения, поэты читали стихи, а ученые-филологи декламировали и комментировали Гомера и других классиков. В спорах участвовали все ученые, часто в присутствии царя.
Посещали Мусейон и ученые из других стран. Правда, не всегда эти посещения носили академический характер. Сохранилось, например, свидетельство о лекции одного «литературного критика», имя которого с тех пор стало нарицательным. «Несколько лет назад из Македонии в Александрию явился некий Зоил, который называл себя „Гомеромастик“, что значит „Бич на Гомера“, и прочитал царю свое произведение, критикующее „Илиаду“ и „Одиссею“. Но Птолемей, видя, что Зоил позорно нападает на отца поэзии и всей литературы, чьим творчеством восхищаются все народы, был очень раздосадован и ничего не ответил Зоилу. Впоследствии Зоил впал в нужду и обратился к царю, смиренно прося о помощи. Но царь отказал в ней, сказав, что Гомер, умерший тысячу лет назад, веками кормит много тысяч людей. А значит, тот, кто твердит о себе, что он величественнее Гомера, может прокормить не только себя, но и еще больше людей, чем Гомер».
После Деметрия Фалерского Мусейон возглавил поэт Каллимах, широко известный в эллинистическом мире. Его перу принадлежат и острые эпиграммы, и гимны богам, и басни, и простодушная сказка про добрую старушку Гекату, и большое сочинение «Причины». Каллимах был не только великим поэтом, но еще и большим ученым. За время работы в Мусейоне он создал 120-томный «Каталог Александрийской библиотеки» - своеобразную историко-литературную энциклопедию. В особо оформленных таблицах он собрал имена всех известных ему знаменитых писателей, названия их произведений и изложил краткое содержание последних.
Особое место в истории александрийской науки занимают грамматики Зенодот (старший современник Каллимаха), Аристофан Византийский и Аристарх из Самофракии. Зенодот занимался исключительно Гомером и подготовил так называемую «диортозу» - критическое издание поэм, в которой он, сопоставив различные рукописи, исправил испорченные места, исключил многие стихи, которые (по сообщениям Геродота) попали в тексты Гомера в более позднее время.
Кроме того, Зенодот и продолжатели его работы, Аристофан и Аристарх, занимались «эксергезой» - комментированием Гомера - и успешно изучали особенности языка античных авторов.
Судьба Александрийской библиотеки печальна. В 47 году до н. э. часть ее сожгли солдаты Юлия Цезаря, подавляя восстание местного населения против Рима, другую часть уничтожили в 391 году н. э. Остальное было уничтожено правоверными мусульманами, завоевавшими Александрию. «Если в книгах сказано не то, что в Коране, их следует уничтожить. А если сказано то же самое, что написано в Коране, то они не нужны», - глубокомысленно изрек халиф Омар. И по его приказу собрание редчайших древних рукописей было сожжено…
Казалось, что после таких трагедий ничто не могло уцелеть. Но вот палестинские раввины утверждают, что не все сокровища Мусейона погибли. В те времена, когда шла борьба за трон между Клеопатрой и ее братом Дионисом Птолемеем, якобы хранилище, в котором располагались книги, решили отремонтировать. Поэтому наиболее ценные свитки и рукописи передали на хранение одному из библиотекарей.
Писец Феодас из Александрийской библиотеки подтвердил, что бесценные сокровища были спасены, и описал подробную историю книгохранилища на греческом, латинском языках и на халдейском диалекте. По некоторым сведениям рукопись Феодаса до сих пор хранится в одном из греческих монастырей. Некий монах из этого монастыря сообщил, что в рукописи содержится подсказка, где искать пропавшие документы. Но люди разгадают шифр подсказки только тогда, когда исполнится определенное пророчество.
Надо полагать, что пророчество это пока не исполнилось, так как дальнейшая судьба манускриптов неизвестна. Некоторые ученые предполагают, что великое наследие спрятано где-то в Египте или даже в Индии. Другие исследователи считают, что похитителями были сами арабы: существует предание о подземном лабиринте поблизости от города Ишмония, где и сложены драгоценные рукописи. Жители этих мест верили (а может быть, верят и до сих пор), что в таинственных подземных галереях обитают джинны, которые по хранящимся там книгам изучают магическую премудрость…
Но уже в наши дни в Египте был составлен план возрождения Александрийской библиотеки. Архитекторы многих стран представили 1400 своих проектов, из которых комиссия выбрала норвежский. В 1988 году был заложен первый камень новой Александрийской библиотеки. На месте его закладки были видны следы прежних археологических раскопок: найдены следы трех статуй, обнаружены водопровод и выложенная мозаикой площадка.
Новая библиотека будет представлять собой здание диаметром в 60 метров со срезом, обращенным в сторону моря. Оно будет олицетворять солнечный диск - божество, которому всегда поклонялись в Египте.
Данный текст является ознакомительным фрагментом. Из книги Энциклопедический словарь (Т-Ф) автора Брокгауз Ф. А.Филон Александрийский Филон Александрийский или Ф. иудей (прибл. 20 до Р. Хр.-50 по Р. Хр.) – выдающийся представитель еврейского эллинизма, центром которого была Александрия, богослов, апологет иудейства и религиозный мыслитель, оказавший большое влияние на последующее
Из книги Большая Советская Энциклопедия (АЛ) автора БСЭ Из книги Большая Советская Энциклопедия (АФ) автора БСЭ Из книги Большая Советская Энциклопедия (ГЕ) автора БСЭ Из книги Большая Советская Энциклопедия (МЕ) автора БСЭ Из книги Большая Советская Энциклопедия (МУ) автора БСЭ Из книги Большая Советская Энциклопедия (ПА) автора БСЭ Из книги Большая Советская Энциклопедия (ФИ) автора БСЭПапп Александрийский Папп (P?ppos) Александрийский (гг. рождения и смерти неизвестны), древнегреческий математик 2-й половины 3 в. Автор труда «Математическое собрание» в 8 книгах, из которых дошли до нас последние 6. Первые 2 книги были посвящены арифметике, 3-5-я - в основном
Из книги 100 Великих Чудес Света автора Ионина Надежда Из книги 100 великих памятников автора Самин Дмитрий27. Мусейон Когда Александр Македонский прибыл из Мемфиса на место нынешней Александрии, здесь было незначительное. рыбацкое поселение Ракотис. В окружении прославленного полководца, наряду с военачальниками, зоологами, историками, ботаниками и танцовщицами, был
Из книги Мысли и изречения древних с указанием источника автораАлександрийский маяк (280 г. до н. э.) Александрийский маяк покорял всякого, кому посчастливилось хотя бы раз его увидеть. Маяк изумлял и даже устрашал, прежде всего, своей небывалой, неправдоподобной высотой. Стены, устремляясь все выше и выше, сближались и сходились почти
Из книги Тайны еврейского секса автора Котлярский МаркКлимент Александрийский Климент Александрийский (? – до 215), греческий философ, глава христианской школы в Александрии. Нельзя же на том основании, что человеку смеяться естественно, все делать предметом смеха. И лошадь ведь, которой ржать естественно, не на все
Из книги Краткий справочник необходимых знаний автора Чернявский Андрей ВладимировичФилон Александрийский (28 г. до н. э. - 41 г. или 49 г. н. э.) - еврейский общественный деятель и философ в эллинистическом Египте. В своих трудах пытался увязать традиционные еврейские ценности с греческой
Из книги Большой словарь цитат и крылатых выражений автора Душенко Константин ВасильевичАлександрийский маяк В III в. до н. э. на маленьком острове Фарос в Средиземном море, около берегов Александрии был построен маяк, чтобы корабли могли благополучно миновать рифы на пути в Александрийскую бухту. Ночью им помогало в этом отражение (для усиления яркости свет
Из книги автораКЛИМЕНТ АЛЕКСАНДРИЙСКИЙ (? – до 215), греческий философ, глава христианской школы в Александрии 632 * Вкладывать книгу в руки невежды так же опасно, как вкладывать меч в руки ребенка. Перефразированная мысль Климента в версии Х. Л. Борхеса. ? Борхес, 3:271. У Климента: «Введя
Из книги автораПАЛЛАД АЛЕКСАНДРИЙСКИЙ (ок. 335–430), древнегреческий грамматик и поэт 15 Многое может случиться меж чашей вина и устами. Эпиграмма («Палатинская антология», X, 32) В латинской форме – в «Аттических ночах» Авла Геллия, ХIII, 18, 1 (как пословица, приводимая Катоном Старшим). ? Proverbs, p.
Александрийский мусейон
(греч. muséion - храм или святилище муз)
один из главных научных и культурных центров античного мира. Основан в Александрии (См. Александрия) в начале 3 в. до н. э. при первых Птолемеях по инициативе ученика Аристотеля Деметрия Фалерского. В А. м. жили и работали учёные многих областей знания, приглашенные из различных стран Средиземноморья. Возглавлял А. м. жрец высшего ранга, назначавшийся Птолемеями, затем римскими императорами. Работавшие в А. м. учёные находились на полном иждивении Птолемеев, затем римских императоров. Расцвет А. м. относится к 3 в., а по отдельным наукам к 3-2 вв. до н. э. Большие успехи были достигнуты в математике, астрономии, естествознании, географии, медицине, а также филологии и грамматике (например, проводился критический разбор текста гомеровских поэм). Успехи в литературе были значительно скромнее. В А. м. работали: математики Архимед, Евклид, Эратосфен; астрономы Аристарх Самосский, К. Птолемей, философы Филон и Плотин, поэты Каллимах и Феокрит и др. При А. м. находилась Александрийская библиотека . В римский период (после 30 до н. э.) А. м. постепенно теряет значение. В 272/273 при императоре Аврелиане А. м. был разрушен. Лит.:
Лурье С. Я., Архимед, М. - Л., 1945: Дитмар А. Б., Родосская параллель, М., 1965.
Большая советская энциклопедия. - М.: Советская энциклопедия . 1969-1978 .
Смотреть что такое "Александрийский мусейон" в других словарях:
Современная энциклопедия
- (греч. museion храм муз) совокупность научных и учебных учреждений, один из главных центров науки и культуры древности. Основан в Александрии в нач. 3 в. до н. э., ликвидирован римским императором Аврелианом в 272 273 … Большой Энциклопедический словарь
Александрийский мусейон - (греческое museion храм муз), один из главных центров науки и культуры древности. Основан в Александрии в начале 3 в. до нашей эры, ликвидирован римским императором Аврелианом в 272/273. В Александрийском мусейоне работали Архимед, Плотин,… … Иллюстрированный энциклопедический словарь
- (греч. muséion храм муз), совокупность научных и учебных учреждений, один из главных центров науки и культуры древности. Основан в Александрии в начале III в. до н. э., ликвидирован римским императором Аврелианом в 272/273. * * * АЛЕКСАНДРИЙСКИЙ … Энциклопедический словарь
- (греч. moyseion храм муз) научное, литературное и высшее образо ват. учреждение в г. Александрии, имевшее в антич. мире междунар. значение. Был осн. в 3 в. до н. э. по распоряжению царя Птолемея I. Наиболее вероятным организатором его был философ … Советская историческая энциклопедия
Александрийский мусейон - Александр ийский мус ейон … Русский орфографический словарь
Во все времена люди тянулись к духовной эволюции, хранили и передавали сокровенные знания через миф и ритуал, обретали их в мистериях, становясь Посвященными. Были организованы жреческие институты мудрости - ордена, на их собраниях приобщались к божественной благодати, становились на пути самопреобразования, упорядочивали мудрость, проходили обучение, приносили жертвы и совершали совместные сакральные трапезы. В разных странах были свои культурные обычаи, пантеоны богов, языки, но деятельность жрецов была невероятно схожей. Отсюда - попытки сближения жрецов разных стран, универсализация знаний в процессе повышения квалификации.
Ради творческого общения с божественным началом, люди исполняли определенные ритуалы. Насколько известно, в Древней Греции образование давалось посредством поэзии как фактора цивилизации, так что даже научные трактаты перекладывались стихами. Поэзия была исконной нравственной воспитательнице греков, рассказывая о высшем благе, возможностях познания, смысле жизни. Неудивительно, что поэты обращались к богам за творческим вдохновением и откровением, а потому издревле возник культ муз. Музы - спутницы Аполлона-Феба, олицетворения мудрости, красоты, гармонии и искусств. В их честь жители Балкан разводили рощи и священные сады, почитали гроты и источники, верили, что обиталища муз находятся на вершинах гор, где чувствовалась особая гармония человека с природой.
Муз первоначально знали трех - Память, Размышление и Песню (Мнема, Мелета, Аойда). У Гесиода их уже 9 - они дочери Мнемозины и Зевса. Им ведомы законы природы, поэтому влияли на разные сферы наук и искусств. Сначала почитали муз фракийцы (македонские?) из Пиэрии и Беотии подле горы Геликон. Там бил источник Гиппокрена. Их соперницами были музы смерти - сирены. Изображения муз греки стали высекать на саркофагах. Бог света и жизни Аполлон был предсказателем, ему принадлежал оракул в Дельфах. Он звался Лучезарным (Фебом), когда олицетворял собой солнце. Солнце поддерживает гармонию в мире, и Аполлон выполнял эту функцию вместе с 9 музами, бывшими в его свите. Они оказывались посредницами в общении людей с Аполлоном. Любимцем муз был сын Каллиопы и Аполлона - фракийский певец Орфей.
Считается, что Орфей первым одухотворил солнечный культ Аполлона, синтезировав его и дионисийской мистерией как обрядом.
Фракийцы описываются как мужественные, красивые и величественные жители дикой и суровой страны к северу от Греции. Греки почитали Фракию как родину муз, страну доктрин, поэзии и символов. Жрецы из Фракии служили в Дельфах. И даже воины трибунала - амфиктионы - были родом из Фракии и получали там посвящение. Именно там были воздвигнуты самые древние святилища в честь Урана, Кроноса и Зевса. Оттуда родом были прославленные поэты - певец космогонии и титаномахии Тамарис, сентиментальный и меланхоличный Лин (убитый Гераклом, своим учеником) и Амфион - зачинатель солнечной поэзии, чьим песням внимали камни и двигались, а под звуки его лиры сами собой строились храмы. Орфей был индивидуальным творческим гением, он не принадлежал ни к какой школе. Кастальская жрица муз в 13 веке до н.э. напророчила его рождение. Он описывается как златовласый юноша с синими глазами, необыкновенно красивый, исполненный невероятного обаяния, с магическим взглядом. Посвящение в мудрость он получил в Самофракии, после чего посетил Египет (Мемфис), откуда и привез свое имя - Исцеляющий светом. На родине Орфей облагородил матриархальный вакхический культ, претворив его в поклонение духу природы- пантеизм. Он стал жрецом в святилище Зевса, располагавшемся на месте древних алтарей пеласгов. Архаическое почитание Зевса превратилось в культ Демиурга, преклонение перед Божественным Духом Творца - Дионисом-Вакхом, тело которого растерзали титаны, а сердце спасла Афина. Плоть и кровь Диониса символически претворилась в человечестве. Сложилась церемония убиения, расчленения, собирания тела, одухотворения, воскресения и преображения - подобная религии египтян, почитающих Озириса. В фессалийской долине Темпэй Дионис изредка являлся мистам-посвященным. Но в Фессалии прочно удерживался культ Гекаты, практикуемый фуриями-вакханками во главе со жрицей Аглаониссой. В числе вакханок была Эвридика, испытывающая влечение к научным знаниям, фармакопее. Однажды ей предложили чашу с ядовитым напитком из трав и она выпила её из любопытства, приняв смерть ещё до того, как Орфей принял посвящение. В мифах же сложилась история о союзе Орфея и Эвридики и гибели её от укуса змеи. В медитации Орфей встретился с её душой, прибывший в Аид и преисполненной сверхчеловеческой любви, обретшей истину. В смерти - жизнь. Здесь слились культы Аполлона и Зевса, герметизм египтян, зороастризм азиатов, орфизм фракийцев. Орфики занимались космогонией в обрядах, посвященных Деметре, герметизмом, изложенном в Аргонавтике, теогонией, зафиксированной в Песнях Вакха, алхимией по Книге прорицаний, была у них магическая ботаника и геомантия, практиковавшаяся корибантами. В своих песнях Орфей изложил синтез научных и духовных знаний, обретя магическую силу и пророческий дар. Харизматичный лидер фракийцев выступал против исступленных вакханалий с бессмысленными убийствами-жертвоприношениями. Ему удалось укротить их неистовство, а жрицу он готовился лишить её магических чар. Поэтому вакханки убили его по наущению Аглаониссы как покушавшегося на её власть. Но знания великого фракийского мудреца не погибли - они претворились в религию, став душой архаической Греции.
Неудивительно, что греки чувствовали необходимость в общении с музами, для чего на склонах Геликона устраивали Феспийский мусейон. В святилище которого собирались поэты и мудрецы. Поначалу «мусейон» - лишь церемония (праздник и жертвоприношение), но затем возникли школы, научные центры под этим именем, даже учебники.
Жрец Аполлона Гиперборейского Пифагор основал в Кротоне школу, где процветал культ муз. Сам он был носителем орфической мудрости и знатоком египетского герметизма. Всё это он привел в стройную систему, которую преподавал избранным ученикам.. Был он родом с Самоса (Иония), родился по предсказанию Пифии, был назван в её честь, младенцем его родители посвятили Аполлону, в юности он учился в Египте (22 года его наставником был жрец Сонхис), Вавилонии. В Ионии общался с Фалесом Милетским и его учеником Анаксимандром, признаваясь, что ищет универсум во всех науках и верованиях. Он сумел постичь тройственную природу мира и человека, в образе античного храма узрел идеальный образ мира. Ему было дано право вести Элевзинские мистерии под Афинами и участвовать в Олимпийских играх, прежде чем он попал на юг Италии - в Кротону. Его целью стало создание Мусикийской Академии, жизни которой он отдал 30 лет. Мусейоном он называл общежитие для учеников, занимавшихся в уединении от мира научными исследованиям - математикой, музыкой и философией. Академия располагалась на вершине Акрополя, среди оливковых садов и кипарисовых рощ. По аллеям ученицы спускались к храму Деметры, а ученики поднимались к храму Аполлона. Внутри комплекса стоял сам Мусейон. В комплекс входил круглый храм муз, а в нем - 9 статуй муз. Гестия (Веста) хранила божественное начало и семейный очаг, олицетворяя теософию - божественную мудрость. Урания ведала астрономией и астрологией, занимаясь музыкой сфер, исчисляемой математически. Полигимния не только хранила священные гимны и молитвы в честь богов, но и ведала прорицанием, знаниями о потусторонней жизни души. Мельпомена со своей трагической маской ведала вопросами жизни и смерти, трансформации и перевоплощения душ. Вместе взятые, эти три музы олицетворяли собой триаду, покровительствующую небесной физике - космогонии. Каллиопа, Клио и Эвтерпа, помимо функций покровительства поэзии и истории, ведали психологией, объемлющей некогда синкретические начала - мораль, медицину и магию. Триада из Терпсихоры, Талии и Эрато, заведовали (помимо танца, комедии и эпоса) земной физикой - наукой элементов - жизнью камней, растений и животных. Музы представали земными образами божественных знаний, аспектами разных наук.
Более 2000 его последователей составляли академию, а 300 посвященных из этого числа - жреческий орден. Они познавали сокровенные тайны - об иерархии мировых сил духа, о метемпсихозе - переселении душ, об учителях человечества, циклах и космических эрах, истории рас и континентов, возникновении Космоса…Изучались науки о числах (философия арифметики и геометрии) и музыке (гармоника), составившие разделы пифагорейства. Преобладала этика, направленная на самоусовершенствование, интуиция, дисциплина, патриотизм, медитация.. Пифагор мечтал, что дети из аристократических семей после мусейона станут разумными правителями (случай с военачальником Милоном Кротонским, победителем развращенных и завистливых сибаритов в 510 г. до н.э. был хорошо известен, ведь ученик Пифагора стал национальным героем). Представители мусейона выделялись в обществе уровнем знаний, сплоченностью, чистотой нравов, новациями в законотворчестве, влиянием в политической жизни, отчего вокруг них было немало завистников, как и вокруг их учителя - Пифагора. Пифагорейство обвинили в тирании и элитарности, учеников Мусейона стали преследовать, громить, изгонять из города. Но идея гармонии и единства в многообразии, образ «золотого века» дала удивительные плоды в эпоху Античности. Один из его учеников - Лизий - оставил Золотые стихи, записанные за учителем, а Филолай изложил учение в отрывках, которые прокомментировал Гераклит. Один из манускриптов Пифагора добыл Платон и изложил суть в своих диалогах «Тимей» и «Федон».
Идеи Пифагора были подхвачены в 387 г. Платоном, создавшим в Афинах Академию для объединения искусств и наук, собрания в одних стенах лучших мыслителей своего времени. Были сведены культ, школа и научный центр во имя афинской демократии. Требовались достойные и образованные политики. Старая эллинская система передачи знаний, освященных религией и поэзией не удовлетворяла новым требованиям. Платон искал новые пути и формы передачи знаний. Одну из концепций образования предложили софисты - вместо элитарности родовой - образовательная, с воспитанием доблести, стремления сделать достоянием общества научные знания. Софисты путешествовали по Элладе в качестве наемных преподавателей, но уже Сократ осел в Афинах, сплотив единомышленников. Его друг Евклиж создал в Мегаре сократическую школу после казни учителя. Его примеру последовали ФФедон из Элиды и Аристипп из Кирены (но их школы были платными). Сократисты учили искусству ведения бесед (диалектика) и дискуссий (эвристика). Школа риториков учила логографии - составлению речей. Школа красноречия Исократа просуществовала 40 лет, несмотря на высокую плату и 4-летний курс обучения. Образование их стихийного становилось с развитием полисной системы упорядоченным. Платон решил, что политик не может быть ущербным духовно и нравственно, а потому создавал Академию для занятий философией (для обоснования государственной законности и на благо обществу), образованием и воспитанием (для личной жизни). Он купил имение (дом с садом) в пригороде Афин за Дипилонскими вратами, где раскинулась оливковая роща, а в ней святилище Афины и храм покровителю местности - герою Академу. В роще были аллеи, гимнасий и жертвенники Прометею и Эроту- создателю человечества и олицетворению любви к нему. Сад академа предназначался для прогулок, а дорога шла мимо стел в честь героев и гробниц (там был похоронен правитель Афин - мудрый Перикл). Платон дал Академии статус религиозного союза в честь муз (фиас). Построили святилище-мусейон, служители и жертвователи в которое назначались из числа учеников. Платон посетил перед этим Сиракузы и, наверное, Кротону для перенимания опыта Пифагора. Он сформулировал концепцию подобия - единства образования, воспитания и знания. Как и у Пифагора, Академия была бесплатной. Этике и политике обучали на уроках ораторского искусства, поэтики и риторики. Выпускники получали государственные должности и имена их были авторитетными: Аристотель, Ксенократ, Гераклит Понтийский. Использовался пифагорейский опыт с обучением математике: арифметика, геометрия, астрономия и гармоника. Сам Платон учился этим наукам у пифагорейца Феодора из Кирены, Архита из Тарента и у Филолая. Он полагал, что эти науки ведут к постижению Истины.
Нередко ученики Академии становились преподавателями. Они осознавали взаимосвязь и единство наук, ведущих к благу и красоте, единству и многообразию, диалектике. Из числа наиболее активных выпускников, сделавших себе имя в науке того времени следует отметить Евдокса Книдского, Амикла Гераклейского, Динострата… Преподаватели создавали учебники и продавали их в лавках: Ксенократ написал пособие по диалектике. Создавались математические трактаты, публиковались академические лекции (риторика Аристотеля) и диалоги, в жанре которых популяризовались научные знания. Велась исследовательская работа в области математики и метафизики, физики и оптики, метеорологии, ботанике и зоологии, медицине, устраивались философские дискуссии. На слуху были имена известных академиков - Аристотеля, Гестия, Филиппа Опунтского. К середине столетия Академия Платона стала крупнейшим в Средиземноморье религиозно-философским и научно-образовательным центром, ядро которого составлял аполлонический культ муз, заимствованный у Пифагора и новаторская концепция единства мусикийских искусств и наук.
Когда Аристотель основал Ликей как школу перипатетиков (инициатива его ученика Теофраста), то выделил территорию для святилища муз и поставил жертвенник. Так Ликей тоже формально являлся Мусейоном. Со временем Мусейоны стали возникать в Анатолии (Антиохия и Пергам). Азиатские монархи стали брать на государственное обеспечение научно-религиозные центры эллинистической эпохи. Субсидировалось преподавание культуры и искусств, наук. Идея творческого братства служителей искусства. Их совместные действия по раскрытию научного гения в человеке, сохранение и приумножение знаний в поколениях были гордостью эллинистической цивилизации, создаваемой в мире Александром Македонским. Сам он, как известно, был учеником Аристотеля и всегда составлял свою армию с учетом корпуса ученых, на завоевание какой бы страны не направлялся.
Его походы по Азии вплоть до Индии были весьма значимыми в общекультурном плане - он открыл новые земли, расширил греко-македонскую (шире - эллинистическую) ойкумену, познакомил Европу с восточной культурой и осознал ценность их сближения и взаимообогащения. Александр мечтал нарушить тысячелетнюю изоляцию Египта как страны мудрости и пожелал сделать её знания общедоступными для всего мира. Остроту отношений завоевателей с покоренными народами снял общекультурный термин «эллин», нейтрализовавший этнические конфликты. Через институт своих наместников-диадохов Александр распространил эллинскую культуру на Востоке и Западе, популяризируя полисный быт, систему греческого образования и синтез религиозных воззрений. Объединяя народы на всем пути следования от Балкан до Индии, он ускорил процесс культурного, государственного и языкового взаимовлияния. При этом эллинизм в каждой стране приобретал местную специфику. Определяясь численным соотношением этносов, экономико-культурным уровнем и степенью принятия достижений греческой культуры и её духовных ценностей.
Царствующая в Египте династия Птолемеев оказалась наиболее восприимчивой к новациям. Местоположение города Александрии в дельте Нила идеально подходило на роль торгово-культурного перекрестка между Востоком и Западом. Там жили македоняне и греки, иудеи и островитяне Эгеиды, сирийцы и собственно египтяне. Общность интересов в развитии бизнеса и образования позволила им избежать поначалу раздоров - по замыслу А. Македонского они могли основательно развить и укрепить духовные основы эллинизма и не дать погибнуть плодам древнеегипетской цивилизации, насчитывающей в своем развитии не одно тысячелетие.
За год до своей смерти, зимой 332 г. до н.э. Александр Македонский выбрал место для создания «торгово-культурного перекрестка» городок, который египтяне называли Ракедет (позднее Ракотисом будет называться квартал в Александрии, где останутся коренные жители тех мест). Город планировалось построить на склоне холма, спускавшегося к морю. Архитектор Дейнократ Родосский внимательно слушал пожелания полководца, лично расчертившего на песке будущий план мегаполиса и указавшего, где будет находиться агора и какие храмы должны быть построены, каким богам. Приезжие и местные были вольны в своем вероиспоыедании, они понимали, что их боги - общие, только носят разные имена. Вместе с египтянами греки чтили богиню Нейт, олицетворявшую для них Афину. В некоторых греческих мифах Афина даже родом из Египта. Египтяне поклонялись Дионису под именем Пана, а Озирису как Серапису. Македонеец не чуждался заимствований в культуре, религии, мифологии…
Впоследствии греки назвали город в честь Македонца - Александрия. В 1 в.до н.э. в нем проживало 300 000 человек, а спустя столетие - 1 млн.
Рядом с городом располагалось озеро Мареотида, были прорыты каналы, в том числе с Нила. Город в длину составлял 5 км, а в ширину 1,5 км. С севера прикрывал гавань остров Фарос с маяком. Планировка была по гипподамовой системе, т.е. регулярная или строгая - город был расчерчен на кварталы - 7 продольных проспектов шли параллельно длинной городской стене и 11 поперечных улиц исключали возможность заторов и пробок на дорогах. Город украшали сады и парки, а искусное расположение улиц позволяло хорошо проветривать город ветрам с моря. Главный проспект поначалу назывался Канопским (потом Дромос) - он тянулся с запада на восток на протяжении 7 км, будучи шириной в 1 плетр (30м). Начинался проспект Воротами Солнца, заканчивался Воротами Луны. На улице стояли храмы и дворцы - Гимнасий, чей фасад в длину составлял 1 стадий (174 м) и Палестра для занятий спортом, храм Кроноса и Тетрапилон. На другой стороне высился Дворец Правосудия (Дикэстерион), храмы Панейон, Серапейон (в честь Озириса) и храм в честь Изиды Египетской.
В центре города находилась площадь Месопедион, на которой стоял кенотаф Александра Македонского (как известно, настоящее его захоронение так и не найдено). На почетном месте располагался булевтерий - совет правителей и здание Экклезия - народного собрания. Комплекс царских дворцов находился в центральном квартале Брухейон, вблизи располагался театр, затем некрополь Птолемеев, а в садах поодаль - знаменитый Мусейон с Александрийской Библиотекой.
По подземным каналам вода с Нила через системы очистки доставлялась в дома, а клоаки выходили в море, поодаль от города. Для связи города с островом Фарос была построена дамба Гептастадион, длиной в 1 км. На берегу архитектор Сострат Книдский построил одно из 7 чудес света - Александрийский маяк, работавший до 712 года (само здание простояло до 1274). Сострат посвятил 110-м. маяк «спасению мореходов».
На строительство ушло 12 лет и 800 талантов золотом. В 15 веке остатки маяка на берегу Восточной гавани встроили в арабскую крепость Кайт-Бей, которая стоит до сих пор (сейчас остров стал частью материка).
Восточный порт назывался Большая гавань - он служил военным целям, имел склады, верфи и арсенал. В городе были искусственные гавани для разных целей. Стоял эмпорий с храмом Посейдона, театр, Цезарей. Западная гавань носила название Эвност (Счастливое возвращение, имя дано в честь зятя Птолемея Первого) тоже имела военный порт и крепкие стены. В канале качался прогулочный флот Птолемеев Второго и Четвертого.
К западу от городских стен располагался тот самый квартал Ракотис у Западного перекрестка. На этом месте некогда было 16 деревень. У египтян не было права считаться гражданами города, как и права на получение субсидий от государства. Они считались метеками, т.е. чужестранцами. У греков же в этом городе-полисе были свои здания, органы самоуправления, законы, жреческие коллегии. Трудно сказать - того ли хотел для египтян сам Александр Македонский.
К востоку от Канопского проспекта находились Некрополь и Ипподром. Вдоль проспекта тянулась величественная колоннада, поражавшая взоры приезжих.
Колонна Помпея — наиболее известный сохранившийся античный памятник, дошедший от наполовину затонувшей в древности Александрии до наших дней. В 1326 г.н.э. было сокрушительное землетрясение, вызвавшее проседание грунта и затопление почти всей греческой части города. Колонна расположена на древнем александрийском акрополе — холме, расположенном по соседству с городским мусульманским кладбищем . Изначально колонна была частью колоннады храма, её высота вместе с пьедесталом — 30 м «Колонна Помпея» — неправильный термин, введенный крестоносцами , с Помпеем её ничего не связывает, на самом деле она была возведена в 293 при Диоклетиане .
Недалеко на юго-западе от колонны находятся александрийские
катакомбы Ком-эль-Шукафа, они состоят из многоуровнего лабиринта, к которому ведет спиральная лестница, представляющего собой десятки залов, украшенных фигурными колоннами, статуями и другими синкретическими римско-египетскими символами. Здесь находятся погребальные ниши и саркофаги . Катакомбы были давно заброшены и вновь случайно обнаружены в 1900 году. В настоящее время ведутся раскопки в районе Ком Ад-Дикка, где обнаружен хорошо сохранившийся античный университет , считавшийся до 2008 года амфитеатром .
Храм Серапейон был поставлен на искусственном холме. Вокруг храмового комплекса было поставлено 300 колонн. В здании храма располагался филиал Александрийской библиотеки. Лестница с 1000 ступенями вела к статуе Сераписа с протянутыми к путнику руками - это было символическое объятие грешников. В самом храме было немало статуй. В библиотеке были собраны греческие и египетские книги, учебники и дубликаты важных книг из центральной библиотеки Мусейона.
В конце 4 века до н.э. в Афинах правил эпимелет (губернатор) Деметрий Фалернский, ученик Теофраста и Аристотеля. Он был известным государственным деятелем и философом, помогал Ликею, затем был вынужден эмигрировать - переехал в Фивы к Кассандру, а оттуда - в Египет, став советником македонского правителя Александрии Птолемея Первого. Когда была построена Александрия, Деметрий писал для неё Конституцию, а помимо прочего он подал правителю мысль - не просто воссоздать на египетской земле греческий полис, но и устроить по образцу Афин Мусейон с библиотекой, комплексом садов и святилищ. Он стоял за преемственность власти и культурных традиций между Афинами и Александрией. Но ему доверили построить Мусейон отличным от афинской модели - в виде сочетания НИИ с библиотекой, больше и роскошнее, а кроме того, как демонстрацию возможностей монархии перед демократической республикой. Особенно Деметрий уповал на библиотеку, говоря, что то, что не рискнут посоветовать царям их друзья, излагается в книгах. После смерти Теофраста Деметрий встал во главе Мусейона, но после безвременной смерти Птолемея Сотера от удара молнии он впал в немилость и вновь отправился в ссылку в пустыню, где и умер от укуса гадюки. Он был серьезным знатоком древних авторов и коллекционировал их тексты. А основанный им Библион стал большим, нежели хранилище для книг - символом города и источником книжных сведений для ученых Мусейона.
Описывая город, Страбон упомянул о местонахождении Мусейона: дворцы занимают треть города - квартал Брухейон, будучи соединены друг с другом и гаванью, а Мусейон является частью этого комплекса. Есть места для прогулок, экседра, дом со столовой для ученых, а коллегию возглавляет жрец, назначаемый царем.
Действительно, главные строения Мусейона - перипатос, экседра и дом с трапезной. Экседра (зала) представляла собой крытую галерею с сиденьями, в ней слушали лекции и дискутировали. Она выходила во двор с колоннадой. Перипатос - аллея в саду для прогулок во время научных бесед. Святилище имело алтарь - собственно мусейон - и библиотеку, а также общежитие. В комплексе построек было много читальных залов - книги на дом не выдавались. В 2004 году группа польских археологов обнаружила александрийские термы, театр Одеон, здание консульства с мозаичными полами и 13 залов для чтения и лекций с кафедрой на подиуме в каждом - так обнаружено место локализации в городе знаменитого мусейона - института общественной жизни, триединства союза муз, священного собрания материального и духовного наследия (свитки и коллекции библиотеки, сами знания), общества посвященных.
Собрание ученых назвалось синод, оно распоряжалось казной. Сами исследователи получали фиксированное жалование, жили на полном государственном обеспечении, налогов не платили и общественных повинностей не несли. При этом они все назначались царем поименно.
Библиотека включала более полумиллиона рукописей (Эсхил, Софокл, Еврипид). В собрании были греческие книги и переводы, даже Септуагинта - греческий перевод Ветхого Завета. Всего 400 000 сложных и 90 000 простых книг. Сложными именовались компендиумы. Филиал в Серапейоне насчитывал 42 800 свитков, его создал Птолемей Третий в 235 г. до н.э. Позднее Аврелий, подавляя мятеж, вывез в Константинополь часть библиотеки из филиала. Авл Теллий в бытность свою в Мусейоне, указал в наличии 700 000 экземпляров.
Птолемей Первый Сотер («Спаситель»), сын Лага, пригласил в Александрийский Мусейон лучших ученых и художников - Евклида, Апеллеса и Антифила, историка Гекатея Абдерского, врача Герофила, ритора Диодора с Ясоса, буколического поэта Филета Косского, грамматика Зенодота, а Страбона как философа. Отказался приехать Теофраст (прислал ученика Стратона из Лампсака), комедиограф Менандр, покинул город после интриги художник Антифил (по другой версии, его отдали за провинность в рабы тому, кого он сам оклеветал - Апеллесу). В 283 году до н.э. в Мусейоне стали работать от 30 до 50 ученых по приглашению царя. Птолемеи устраивали симпозиумы и совместные трапезы, интересуясь их деятельностью. Известный сатирик Тимон Плийский сказал по этому поводу, что в многолюдном Египте кормится за государственный счет множество книжных червей, бесконечно дискутируя в курятнике муз. И хотя греческая поэзия по традиции долго преобладала как предмет изучения и творчества, Птолемеи не скрывали своего интереса к наукам, ибо они были выше идеологии.
Птолемей Второй Филадельф («Любящий сестру») купил библиотеку Аристотеля, а Птолемей Третий Эвергет («Благодетель») обманул афинян и присвоил себе подлинники драм греческих драматургов-классиков, выплачивая за них арендную плату в 15 талантов ежегодно (1 талант - 26,2 кг серебра или золота). Кроме того, он обязал всех приезжих и путешественников на кораблях сдавать при заходе в гавань все книги, которые у них были, для копирования. Так в библиотеке появился труд Гиппократа об инфекционных болезнях. Правитель собирал книги по всему Средиземноморью - у халдеев и иудеев, римлян и египтян, даже на Родосе и Афоне.
Хранителем Александрийской библиотеки был поэт и ученый 3 века до н.э. Каллимах, глава александрийской школы поэтов. Каллимах не стал главным библиотекарем, как ему того хотелось, а только ассистентом. Зато его ученик Аполлоний Родосский удостоился заветного титула после смерти учителя, хотя Каллимах его недолюбливал за худобу и пренебрежение к героической поэзии - Аполлоний писал эпические поэмы о путешествиях, страдании и томлении героев. Тем не менее. Каллимах на своем посту сделал многое. Он составил каталог книг, ставший справочником по греческой литературе. В каталоге указывалось место поступления книги, имя бывшего владельца и его местоположение, имя автора и аннотация, код.
Хранились в Мусейоне и художественные коллекции - бюсты поэтов в читальных залах, коллекции растений, зоопарк, анатомичка и обсерватория. Велась издательская деятельность - копировались тексты с комментариями филологов, велась классификация и стандартизация, создавались поправки и разъяснения к текстам, проверялась пунктуация в текстах. Эту работу начал первый суперинтендант Библиона - грамматик Зенодот Эфесский в начале 3 века до н.э. Он сам был автором первого критического исследования гомеровских поэм, на основе сопоставления разных копий подчистившим текст, переставившем фрагменты по своему усмотрению, разделившем поэмы на 2 книги. В результате возникла греческая грамматика с уточнением ударений и пунктуацией.
Свитки могли составлять в длину более 100 метров. Книги создавались не только на папирусе и пергаменте - в Александрийской библиотеке были рукописи из Индии на пальмовых листах, трактаты на табличках и ином диковинном материале, даже на кости. Занятиям литературой уделялось в Мусейоне пристальное внимание - там жили и творили филологи Зенодот, Аристофан Византиец, Аристарх Самофракийский - они комментировали Гомера, издавали его труды, создали художественную критику как жанр. Ученые занимались не только филологией, но и физикой, биологией, математикой. Географ и математик 3-2 вв. до н.э. Эратосфен даже возглавил библиотеку после смерти Каллимаха и Аполлония (на этой должности впоследствии побывали Зенодот, Аристофан Византийский и последний - Аристарх Самосский). Он воспитывал наследника престола - Птолемея Четвертого. Эратосфен Киренский измерил радиус Земли, а астроном Гиппарх описал 850 неподвижных звезд, врач Герофил открыл нервную систему и наличие сети артерий в организме человека. Среди прочих ученых был автор «Элементов» Евклид, инженер Архимед Сиракузский, астроном Клавдий Птолемей, астроном-гелиоцентрик Аристарх Самосский, стоик Посидоний, физиолог Эратосфен с Коса.
Достижения в области философии греков весьма интересовали ученых александрийского Мусейона. Ценились наметившие в 5-4 вв. до н.э. новые пути развития мировоззрения Платон и Аристотель. Последователи орфиков развивали идею мистического путешествия ради преображения души (Аргонавтика). Мудрецы рассуждали о бессмертии души, её идеалах, о жизни как борьбе за сохранение душевной чистоты, следствием чего является посмертная награда - блаженство, или десятикратное искупление грехов в чистилище перед новым рождением. Шли дискуссии о божественном происхождении души, превосходстве по значимости духовной жизни перед физической, о вечно Женственном начале в человеке, природе и Космосе. С другой стороны отдавалась дань и воззрениям египтян на смерть и посмертие, структуре человеческой личности в метафизическом плане. Платон в свое время поставил вопрос о мудром государственном устройстве и полисной жизни, мечтая о правителях-мудрецах во главе цивилизации. Платон рассуждал о справедливости и равном достатке всех представителей общества («Государство»), о социалистическом образе жизни («Законы»), о власти и собственности («Политика»), концепции семьи и реинкарнации в «Федоне». Аристотель же занимался более прагматичными вопросами, пытаясь разделить науки и философию, метафизику. Он достиг глубин в вопросах естествоведения Его назвали отцом логики, физики, психологии, эстетики, политики, филологии, литературной критики, лингвистики, биологии, космологии, этики… Среди множества его трактатов. Оказавшихся в Александрийской библиотеке, ученые особенно выделяли «Поэтику» и рассуждали о его «Метафизике», посвященной вопросам бытия. В свое время Аристотель получил от своего царственного ученика религиозное учение в виде текста «Авесты» на золотых табличках. Получив 5 книг из 21 возможной, он признавался, что ничего не понял у персов (много позже Авиценна писал, что 41 раз перечитал аристотелеву «Метафизику» и не смог в ней разобраться - ведь в момент написания этого труда Аристотель обнаружил, что библейская концепция лучше его собственной объясняет мир). В конце 4 века до н.э. александрийские философы высоко чтили Аристотеля, но при этом выработали собственные критерии мировоззрения, ориентируясь на традиции стоиков, скептиков, циников и эпикурейцев. Скептиков возглавлял Пиррон, стоиков - Зенон Кипрский (рубеж 4-3 вв. до н.э.), Клеанф и Хрисипп из сол (3-2 вв. до н.э.), Панеций с Родоса и Посидоний (1 в. до н.э.). Эпикурецы чтили своих вождей - Эпикура и Демокрита. В эллинистическом обществе школы философии были равнозначны политическим партиям, так что борьба за избирателей была нешуточная. Их объединял интерес к умонастроениям личности, способы достижения внутренней независимости от общества. Эпикур стоял за самообладание и умеренность в чувственных удовольствиях, что придавало человеку спокойствие и безмятежность души, ведущие к духовному блаженству. Путем самоусовершенствования он вел последователей к освобождению от страхов перед смертью, познанию её тайн. Скептики призывали к независимости духа на пути отказа от недостижимого знания, следованию традициям. Стоики рассуждали об этике. Личности, сущности бытия и Божественном Логосе-знании. Они учили, что человек - гражданин космоса как разумного огненного начала с многообразием логосов. Дух человека непоколебим при полном его следовании законам космического разума, а воспитывается это через бесстрастие и добродетельность.
В конце 4 века до н.э. начался процесс дифференциации наук с отказом от слияния метафизики и философии как умозрительного знания с прагматическими и рациональными умениями. Уже Гиппократ сумел выделить в медицине целительство и терапевтику - одно было доступно единицам - жрецам, владевшим экстрасенсорикой, другое давалось множеству людей, пожелавших стать врачами. Софисты в свое время рассматривали человека как копию Космоса по герметической заповеди «что вверху - то и внизу». Но терапевты во многом игнорировали философско-религиозную составляющую, забывая, что болезни есть результат неправедно свершенных деяний. Благодаря авторитету самого Аристотеля, как известно, происходившего из династии македонских врачей, терапия стала активно развиваться под прагматическим градусом. Птолемеи сняли запрет на вскрытие тела для изучения его анатомии. Эрасистрат из Юлиса (3 в. до н.э.) обобщил клинический опыт в области анатомии, заживо вскрывая тела присланных из тюрем преступников, Серапеон Александрийский был знатоком более щадящей терапии, а Герофил Халкидонский - невропатологом. Из философии с её священной геометрией и пифагорейской метафизикой выделилась арифметика и стереометрия. Когда Евклид объяснял свою теорию треугольников и углов царю, тот попросил не умничать и рассказать о сложном простыми словами. На что получил ответ, что к геометрии нет царских дорог.
Гераклит из Эфеса стал предтечей квантовой физики, рассуждая о природе энергии и возникновению мира из огненного духа. Демокритом могут гордиться современные физики-атомщики, ибо он исследовал атомную структуру всего существующего на Земле и в космосе. Эмпедокл полагал, что мир сотворен их 4 первоэлементов, взятых в разных пропорциях. Но лучшим из александрийских физиков считался Стратон.
Физика и математика в Александрии питалась открытиями, сделанными три-четыре века назад мудрецами малоазийской Ионии - они интересовались фундаментальными законами Вселенной - её материей и духом-энергией, первоэлементами как её структурой, трансформацией. Только александрийские ученые смогли отделить метафизические воззрения от рационалистических и развивать последние, углубляя науку.
Астрономы Александрии вчитывались в «Начала» энциклопедиста с Книда - Евклида (4 в. до н.э.). Отдельные положения его трактата «Начала, или элементы» развивали последователи - математики Никомед, Гипсикл и Диокл, а также исследователь гипотенузы Селевк Халдей. Евклид также внес бесценный вклад и в астрономию, создав кинетическую модель Космоса и каталог звезд с расчетом планетарных орбит. Им была обустроена обсерватория, открыта сферическая геометрия. Учились у него математик Менехм и астроном Полемарх (а астрономические достижения ученых перекладывал в поэтической форме Арат из Сол, его поэмы дошли до наших дней). Селевк из Селевкии во 2 веке до н. э. установил закономерность морских приливов и отливов в связи с фазами луны. Его современник Гиппарх из Никеи не только занимался каталогом звезд, упомянутым выше, но и классифицировал неподвижные звезды по степени яркости в созвездиях, обозначив каждую из них начальными буквами греческого алфавита - эта традиция сохраняется доныне. Он же уточнил прецессию луны и продолжительность лунного месяца до 29 дней. Аристарх Самосский обосновал гелиоцентрическую теорию Солнечной системы в 3 веке до н.э., а чуть позже возникла и геоцентрическая система Гиппарха Никейского, автора карт полушарий неба.
Третий главный библиотекарь Эратосфен был стоиком по убеждениям, но в Мусейоне прославился и как географ, и как математик. Он доказал связь океанов между собой, направление в Индию возможно и на запад от Испании, а по Африке можно передвигаться на кораблях, ибо она судоходна. Радиус земли - его заслуга. Свод исторических событий в Греции и родословная египетских фараонов в хронологии - заслуга Эратосфена.
С именем Архимеда из Сиракуз связаны открытия в области гидростатики и теоретической механики. В Александрии он изучал разлив Нила, а потом изобрел «рычаг Архимеда» («плечо»). Прикладную механику представляли известные инженеры-конструкторы Ктесибий и Герон Александрийский - со всей ойкумены приезжали желающие полюбоваться на их роботов. А византийские басилевсы имели целые коллекции автоматов на гидротяге. Сострат Книдский установил на своем Фаросском маяке флюгерные статуи из бронзы, которые указывали руками на солнце, медленно поворачиваясь за ним, отмечали ударами колокола каждый час. У подножия маяка находился бассейн с водой, необходимой для работы автоматов, она поступала с материка по водопроводу (система акведуков была работой ученого Кратеса). Водные часы александрийцы не изобретали. А заимствовали из анатолийского Пергама - там на городской площади статуя Гермеса ежечасно изливала воду из рога изобилия. Пока на рынке можно было торговать свежей рыбой.
Когда Александрия стала римской провинцией, науки отошли на второй план, а главными стали цели образования. Гражданские войны и мятежи, нередкие в александрийском дворце не благоприятствовали интеллектуальной деятельности ученых. Уже Птолемей Восьмой не скрывал порой враждебного отношения к ученым - при нем главный библиотекарь Аристарх отправился в изгнание, будучи знаменитым литератором и филологом, комментатором Гомера и Пиндара. Император Рима Адриан ещё гордился членством в Мусейоне, когда смог посетить его лично, а император Клавдий создал собственный Мусейон в Риме, но фонды Александринки расширил. Каракала запретил ученым собираться на симпозии, а трактаты Аристотеля едва не сжег. Возникли свои Мусейоны на Родосе и в Сирии. При Птолемее Тринадцатом часть книгохранилища сгорела в 48 году н.э., когда Юлий Цезарь воевал с Помпеем. Неудивительно, что ученые стали перебираться в Рим. В Мусейоне стали работать спортсмены и чиновники. Акцент делался на упрощении знаний и переводной литературе. Библиотека стала стражем наук, а не их потенциалом. Вернулось изучение философии и религий. Учебная деятельность сошла на нет при византийцах, так как прежде основывалась на политеизме, а не на христианстве, получившем приоритет. Александрийский Мусейон существовал до 273 года, пока его не закрыл Аврелиан из-за смуты в квартале. Преподаватели остались только в Серапейоне. Последним библиотекарем там стал математик Теон, более известный как отец известного на весь мир ученого-женщины - Ипатии, трагически погибшей при византийцах. Она занималась изучением теории музыки, геометрией и алхимией. В 391 году Серапеон был разрушен. Халиф Омар ибн Хоттаб в 642 году разгромил библиотеку, но часть книг в деревянных переплетах и на огнепроницаемом пергаменте, сохранилась, как и созданный Атталом Третьим Мусейон в Пергаме, откуда в подарок Клеопатре была взята прекрасная 200 000-томная библиотека Марком Антонием. Халиф повелел соотнести знания в книгах с Кораном и при несоответствии - сжечь книги - 6 месяцев ими топили общественные термы.
Таким образом, Мусейон играл культурообразующую роль в обществе. Нередко властители сравнивали его с золоченой клеткой для дорогих птиц. Мусейон влиял на духовный и культурный уровень двора монарха. Поддерживался интеллектуальный уровень цивилизации, духовный климат эпохи. В 3 в.н.э. представителем этой школы ученых был глава христианского училища Климент Александрийский и его ученик Ориген. Они занимались метафизикой, исследованиями трудов Платона и неопифагорейцев. Учителя ещё долго оставались мирянами, но представляли собой харизматических лидеров, поддерживали духовную преемственность. Но уже последователи Оригена - Геракл и Дионисий - приняли сан епископа. Епископ Феофил на рубеже 4-5 вв. высказал себя противником греческой мудрости язычников. Он подчинил себе Мусейон, добился разгрома Серапейона, а из курса преподавания исключил эллинские науки и теологию. В школе ученых продолжадись изучения гармонизации окружающего мира. Основой Мусейона был универсализм, поддерживаемый в образовании тысячелетиями, синкретизм научных и духовных знаний, сохраненный в мистериях Египта и Эллады. Духовная элита Мусейона хранила и передавала знания - опыт поколений.
Все население Александрии совместно участвовало в религиозных обрядах, жертвоприношениях, празднествах, пирах, спортивных состязаниях, театральных фестивалях. Люди общались между собой на греческом, служившем разговорным языком. Все дети с 7 лет посещали общественную школу, учась счету, письму, гимнастике, чтению и рисованию. Они знакомились с эпосом и мифами, заучивали наизусть тексты, усваивали основы религии и этики - так формировалось мировоззрение полисного гражданина. К 12 годам обучение разделялось согласно принципу каллокагатии, т.е.гармоничному развитию ума и тела. Подростки посещали палестру, где им преподавали пентатлон (бег, прыжки, борьба, метание диска и владение копьем) и параллельно учились в грамматической школе (поэзия, логика, история, геометрия, астрономия и музицирование). В 15-17 лет добавлялись лекции по этике, философии, риторике, математике, географии, военному делу, преподавалась им верховая езда и кулачный бой. Так они достигали возраста «призывника» (эфеба), получив пропорциональное воспитание и образование. За работой учителей и поведением учащихся следили гимнасиарх и депутаты, ибо гимнасий финансировался из полисной казны, хотя были и средства спонсоров-эвергетов. Гимнасии в Александрии служили центрами культурной жизни и просвещения. Они строились как замкнутые научные городки - в них были учебные корпуса и палестры, термы и портики, где выступали приезжие философы, ученые и поэты, навещавшие Александрийский Мусейон.
В 1990 году ЮНЕСКО приняло решение возродить Библиотеку - она была построена к 2002 году и насчитывала при открытии 8 млн. томов и 10 000 древних манускриптов, не считая электронного книжного наследия. Дух Мусейона снова витает в египетской Александрии.
Античная цивилизация характеризовалась высоким уровнем духовной культуры - это очевидная истина. Важно, однако, заметить, что основой этой замечательной культуры было соответствующее высокое развитие образования и науки, опиравшееся, в свою очередь, не только на индивидуальные свершения ученых, но и на достаточно разработанные организационные формы, на своего рода учебно-научные центры, контуры и судьба которых, при всем историческом своеобразии, напоминают явления нового времени. Особого внимания заслуживает, в частности, развитие в античном мире специальных философских школ, освященных именем Муз и потому называвшихся Мусейонами, этих прообразов университетов нового времени. Но более всего интересна и поучительна их трансформация в поздний эллинистическо-римский период из частных учреждений в государственные институты. Мы полагаем поэтому, что наше обращение к истории античных Мусейонов будет небесполезно в контексте современных дискуссий о судьбах высшего образования, тем более что отечественная историография, в отличие от зарубежной, не может похвастаться богатством исследований на эту тему. В западной историографии мы прежде всего можем опереться на небольшую, но очень содержательную статью немецкого антиковеда Вальтера-Хатто Гросса в известном лексиконе "Der Kleine Pauly". Для более обстоятельных справок полезно обращение к более ранней работе тоже немецкого специалиста Мюллер-Граупы в фундаментальном справочном издании - "Pauly"s Realencyclopaedie der classischen Altertumswissenschaft" .
Наш очерк мы построим по следующему плану. Во-первых, остановимся на общем понятии Мусейона; во-вторых, рассмотрим первые примеры Мусейонов, определившихся в качестве высших философских школ, впрочем, вполне еще частного характера (мы имеем в виду платоновскую Академию и аристотелевский Ликей); в-третьих, постараемся воссоздать облик Александрийского Мусейона как первого в своем роде государственного института научно-учебного назначения.
I. Общее понятие Мусейона
В классической древности каждое место, на котором почитали Муз, называлось "Мусейон" (to Mouseion ). Вершины гор, рощи, гроты, всегда оборудованные алтарем, реже - храмом, были столь типичными Мусейонами, что Плиний Старший обозначает этим словом даже сооружавшиеся в домах искусственные гроты (Nat. hist., XXXVI, 154). Поскольку Музы представляли идею божественного происхождения всякого пения и сказания, мусическое искусство (e mousike ) было существенной частью общего образования. Вследствие этого Мусейонами назывались как вообще жертвопри-ношения при культе Муз и празднества в их честь (Paus., IX, 31, 3), так и специальные школьные праздники (Aeschin., I, 10 - peri Mouseion eu tois didaskaleiois), а в позднем греческом языке так обозначались даже сами школы (Liban. Or.LVIII, 14; LXIV, 112). Платон называет Мусейонами даже учебные книги, а именно сочинения софиста Пола из Акраганта по риторике (Phaedr., p.267 b - mouseia logon).
II. Мусейон как частное сообщество ученых почитателей Муз
Из связи Мусейона как святилища Муз и как учения (или места для учения) объясняются Мусейоны философов - религиозно-ученые сообщества, объединенные общим почитанием Муз . Возможно, первым примером такого философского Мусейона был Союз пифагорейцев в Кротоне (рубеж VI-V вв. до н.э.), если, конечно, доверять имеющейся на этот счет поздней и не совсем надежной традиции (Iamblich. De vita Pythag., 45.170.261.264; ср.: Porphyr. Vita Pythag., 4; Diog. L., VIII, 1, 15.40). Более определенные примеры являет позднеклассическое время (IV в. до н.э.).
Это, прежде всего, Мусейон платоновской Академии, который был в одно и то же время местом культа и научно-исследовательским институтом. Центром школы перипатетиков - Ликея также было святилище Муз. Как в Академии, так и в Ликее совместная жизнь и научные занятия (to symphilosophein) учителей и учеников составляли существо сложившихся там ученых сообществ. Самое же возникновение и дальнейшее существование этих сообществ всецело было обязано инициативе, авторитету и личным средствам мэтров - учредителей и их преемников. Эти два Мусейона - платоновская Академия и аристотелевский Ликей - являют собой сравнительно ранние, но уже хорошо представленные в традиции ученые сообщества частно-правового типа, бывшие одновременно и первыми институционализированными научными учреждениями. Будет полезно познакомиться поближе с их основанием и организацией .
Платон основал свою школу вскоре после первого путешествия в Сицилию и неудачной попытки обратить на путь истины сиракузского тирана Дионисия Старшего, приблизительно в 385 г. до н.э. Школа Платона получила название по месту своего расположения в роще со святилищем древнего аттического героя Академа (в северо-западном предместье Афин, примерно в километре с небольшим от городских стен и Дипилонских ворот). К тому времени здесь уже существовал гимнасий - помещение или, вернее, комплекс помещений, предназначенных для физических и интеллектуальных занятий. Собственно, первоначальным назначением гимнасиев было, как показывает само название (to gymnasion, от корня - "обнаженный"] - физическое упражнение или место для таких упражнений), служить физическому воспитанию свободных людей.
Однако, портики в гимнасиях рано стали излюбленным местом встреч философов и риторов со своими учениками, и это привело к постепенному преобразованию гимнасиев из собственно спортивных школ в общеобразовательные центры (откуда и понятие гимназии в новейшее время), причем нередко они стали обзаводиться специальными залами для лекций и даже библиотеками.
Во времена Платона, во всяком случае, эта метаморфоза стала свершившимся фактом. Древний биограф Платона Диоген Лаэртский оп-ределенно свидетельствует о том, что по возвращении из первого путешествия в Сицилию философ избрал местом своих занятий Академию, "а это, - поясняет Диоген, - гимнасий в роще за городскими стенами (to d esti gymnasion proasteion alsodes)". Новостью здесь, однако, было то, что философ прочно обосновался в Академии: он купил здесь участок земли ("садик" , т.е. часть священной рощи), посвятил его Музам, богиням - покровительницам искусств и наук, и воздвиг в их честь специальное святилище (Mouseion), а кроме того, построил помещение для жилья и крытую галерею для за-нятий с учениками (exedra). Ибо то, что он устроил на этом новом священном участке, было именно училищем (didaskaleion), точнее - высшей философской школой, обладавшей, помимо этого, качествами научной коллегии и религиозного союза (ср.: Diog.L., III, 7. 20; IV, 1, 1; 3, 19; Olympiodor. Vita Plat., p.4 West.).
Как обстояло с правами собственности в этом случае? Был ли Платон единственным и безраздельным собственником участка, посвященного Музам? На этот вопрос не так просто ответить. Напомним, что, согласно популярному преданию (которое не обязательно оспаривать), сиракузский тиран, расставшись с Платоном, уготовил ему тяжкое испытание: по его поручению спартанец Поллид, под присмотром которого Платон возвращался из Сицилии в Грецию, высадил философа на Эгине и, как обычного военнопленного, выставил для продажи в рабство. К счастью для Платона, он тогда уже пользовался известностью и уважением в греческом мире, и один из его почитателей Анникерид из Кирены, находившийся в то время на Эгине, выкупил его из плена и препроводил в Афины. При этом, по одной из версий, излагаемых Диогеном Лаэртским, деньги для выкупа Платона прислал также сицилийский почитатель философа, сородич Дионисия Старшего Дион, "но, - продолжает Диоген свое переложение, - Анникерид не взял их себе, а купил на них Платону садик в Академии" (Diog. L., III, 20).
Чуть раньше в том же параграфе Диоген упоминал о том, что друзья философа в Афинах (oi etairoi) немедленно собрали и отослали Анникериду деньги в возмещение его затрат, "но он их отверг, заявив, что не одни друзья вправе заботиться о Платоне". Нельзя ли предположить, что собранный таким образом и оставшийся не востребованным фонд, куда могли войти пожертвования и местных друзей Платона, и чужеземных его почитателей, и был употреблен на приобретение участка в Академии? Из этого, однако, не обязательно заключать, что Платон не мог быть в таком случае собственником или, если угодно, реальным владельцем священного участка, и что последний был коллективным владением участвовавших в складчине друзей.
Для сравнения укажем на сходный случай с приобретением Ксенофонтом в Скиллунте много времени спустя после возвращения из похода Десяти тысяч большого земельного участка в дополнение к тому имению, которым его наградили спартанцы. Названный участок был приобретен Ксенофонтом на общие деньги греческих наемников, вырученные от продажи добычи; он был посвящен богине Артемиде, но распоряжался им, как своим собственным, сам Ксенофонт, и только он один (см.: Xen. Anab., V, 3, 4-13; Diog. L., II, 51-52; Paus., V, 6, 5-6) .
Впрочем, все эти предположения об обращении собранного друзьями совместного фонда на покупку участка в Академии строятся на очень шатком источниковом основании и потому остаются всего лишь предположениями, не более того. Ничто не мешает считать, что участок был куплен на собственные средства самим Платоном, и что он и являлся его владельцем без всяких околичностей. Но если так и было, то надо подчеркнуть великодушие Платона, сделавшего свое имение общим пристанищем друзей-философов. Конечно, содержание святилища и особенно школы требовало значительных расходов, да и проведение время от времени совместных трапез, сколь бы скромными, по свидетельству древних, они ни были (Athen., I, 7, p.4 e; X, 14, p.419 c-d; XII, 69, p.547 f - 548 a; ср.: Plut. Quaest. conv., VI, prooem.; Aelian. V.h., II, 18), не обходилось вовсе без затрат. Между тем, как это следует из одной (cохранившейся в позднейшей передаче) реплики Дионисия Младшего из его письма к Спевсиппу, Платон, в отличие от своих преемников по руководству Академией, не взыскивал платы с учеников (см.: Diog. L., IV, 1, 2; Athen., VII, 279 e-f; XII, 546 d).
Будучи не только сократиком, но еще и богатым человеком, он мог позволить себе такую роскошь, как, очевидно, и единоличное содержание своего училища.
Во всяком случае, нам ничего не известно - по крайней мере вначале - об обязательных взносах питомцев Академии, что, конечно, не должно исключать возможности получения Платоном всякого рода пожертвований и субсидий от добровольных спонсоров. Помимо названных выше случаев с Анникеридом и Дионом, традиция упоминает еще о даре сиракузского тирана Дионисия (неясно, впрочем, какого - Старшего или Младшего), презентовавшего афинскому философу поистине круглую сумму в 80 талантов (Diog. L., III, 9). Да и позднейшие руководители школы (схолархи) нет-нет да и получали пожертвования от сильных мира сего, которым было лестно прослыть меценатами Академии или иного какого-либо известного научного центра. Так, по свидетельству Плутарха, сиракузянин Дион, живший во время изгнания в Афинах и приобретший здесь загородное имение, перед возвращением в Сицилию подарил его племяннику Платона и будущему схоларху Академии Спевсиппу (Plut. Dion, 17, 2). Позднее, по сообщению Диогена Лаэртского, Александр Великий прислал большой денежный дар третьему схоларху Академии Ксенократу. Впрочем, последний, отличаясь крайней независимостью, "отложил себе 3000 аттических драхм, а ос-тальное отослал обратно, сказавши: "Царю нужно больше - ему больше народу кормить" " (Diog. L., IV, 2, 8, где приводятся и другие примеры, подтверждающие независимый нрав Ксенократа).
Возвращаясь к теме обустройства платоновской Академии, можно высказать предположение, что и основатель школы и последующие схолархи прилагали всяческие усилия к дальнейшему благоустройству и украшению Академии. Известно, например, что преемник Платона Спевсипп - цитируем Диогена Лаэртского - "воздвигнул изваяния Харит в святилище Муз, основанном Платоном в Академии" (Diog. L., IV, 1, 1). Наверное, заботились они и о создании столь нужной для ученых занятий библиотеки. Известно, что Платон собирал книги и тратил подчас большие деньги на приобретение особенно интересовавших его сочинений. Так, из Сицилии он вывез сочинения ценимого им сиракузского мимографа Софрона (Diog. L., III, 18), а Диона просил купить для него за 100 мин у Филолая Кротонского три пифагорейские книги (ibid., III, 9; VIII, 7, 84).
От материального основания Академии обратимся к ее живому составу. Об этом можно судить по перечню учеников Платона, который дается Диогеном Лаэртским в конце биографии философа (III, 46-47).
Приводимый здесь длинный ряд несомненно только наиболее известных учеников Платона может служить указанием на то, что количество слушателей в его школе могло быть весьма значительным, но сказать с определенностью, сколько их было в течение учебного года, невозможно. Кстати, трудно сказать, был ли точно определен срок обучения: одни могли ограничиваться обычными в таких случаях одним-двумя годами, а другие могли заниматься в Академии и более длительное время. Аристотель, например, оставался слушателем Платона 20 лет (Diog. L., V, 1, 9).
Что нам известно в точности - так это характерный, так сказать, космополитический состав слушателей Академии: как раньше у Сократа, так и у Платона они являлись из самых разных уголков греческого мира - из самих Афин, из других городов Балканской Греции, с далеких окраин. Среди них были не только мужчины, но и женщины; последних, впрочем, было немного (по именам известны Аксиофея из Флиунта и Ласфения из Мантинеи). Нам не известно, на каких условиях принимались ученики в школу Платона, но какие-то условия, надо думать, ставились, коль скоро возникала нужда в сплочении этой пестрой группы в спаянную общим духом корпорацию.
Что касается устроения самой жизни в Академии, то здесь также можно высказать одни лишь предположения. Местом жительства Платона и большинства последующих схолархов (известное исключение - Спевсипп) была сама Академия, т.е. какой-то возведенный еще основателем школы жилой дом. Ученики могли жить в городе, а могли и селиться в самой Академии, в каких-то легких специально для того возводимых строениях. Так было, в частности, при Полемоне, четвертом схолархе Академии. По словам Диогена, "жил он затворником в саду Академии, а ученики его селились вокруг, поставив себе хижины (kalybia) близ святилища Муз и крытой галереи" (Diog. L., IV, 3, 19). Из упоминаний у древних авторов (выше приводились ссылки на Афинея, Плутарха и Элиана) можно заключить, что от случая к случаю устраивались общие пирушки, но едва ли можно говорить о регулярном совместном столовании. Скорее, на основании одного пассажа у Диогена Лаэртского (IV, 4, 22), где говорится, что две пары академиков, связанные дружбой и любовью, - Полемон c Кратетом и Крантор с Аркесилаем, - жили порознь, а столовались вместе в доме Крантора, можно заключить о раздельном быте членов Академии.
В остальном и самом главном жизнь в Академии была жизнью сообщества: вместе все посещали занятия, на которых слушали лекции наставников или присутствовали при проводимых ими беседах,
вместе принимали участие в религиозных церемониях, связанных с культом особо чтимых божеств или почитанием памяти основателя школы, чья могила, находившаяся здесь же, в саду Академии, могла быть естественным культовым дополнением к святилищу Муз. Совместным характером, естественно, отличались и те дружеские пирушки, которые свершались в дни празднеств, после свершения жертвоприношений, или по другому какому-либо поводу, на счет схоларха или спонсора или же вскладчину.
Как ученые занятия, так и прочие совместные действия членов Академии определялись правилами, которые при Платоне, возможно, носили менее формальный характер, но при третьем схолархе Ксенократе приобрели вид правильного устава - "законов", послуживших затем образцом для устава, составленного Аристотелем для своей школы (Diog. L., V, 1, 4; Athen., I, 5, p.3 f; V, 2, p.186 b). Воля схоларха была определяющим началом в жизни Академии: и сохранение материального комплекса Академии (жилых и учебных строений, святилища, гробниц, статуй и пр.), и выработка распорядка занятий и церемоний, и составление завещательных распоряжений, касавшихся средств на продолжение деятельности учреждения, - все это было безусловной прерогативой главы школы, совмещавшего в своем лице ученого лидера и верховного администратора.
Также и назначение преемника, т.е. будущего схоларха, поначалу определялось распоряжением главы школы; так, Платон назначил своим преемником Спевсиппа, а тот, в свою очередь, Ксенократа. Однако, уже назначение Ксенократа носило лишь рекомендательный характер и было подтверждено последующим избранием, которое и стало обычным способом замещения должности схоларха. Платоновская Академия являлась ученым, философским содружеством. Светский интерес и светские связи преобладали в этом сообществе, но оно не было лишено и религиозной окраски. Напомним, что Платон приобрел участок для своей школы в священной роще Академа, и что сам этот участок был посвящен Музам, почитание которых было своеобразной религиозной эгидой для нового содружества. Но важным было и почитание самого учредителя этого философского содружества - Платона - по тому, очевидно, типу, по какому обычно практиковалось почитание основателей религиозных сообществ.
У нас есть основания полагать, что ближайшим окружением Платона рано, весьма вероятно, сразу после кончины учителя, стала строиться легенда о его божественном происхождении, которая должна была стать основанием для сложения настоящего посмертного культа великого афинского мудреца.
Сразу после смерти Платона его преемник Спевсипп и относившийся с симпатией к покойному перипатетик Клеарх (из Сол на Кипре) почтили память основателя Академии специальными сочинениями, в которых удостоверяли широкое распространение молвы о мистическом зачатии матерью Платона не от смертного своего мужа, а от бога Аполлона (Diog. L., III, 2). Сходным образом позднее будет разрабатываться версия о божественном происхождении Александра Великого. Но то будет с великим царем и завоевателем, чье обожествление выглядит закономерным этапом в хорошо известном процессе сложения культа удачливых полководцев и политиков начиная с Алки-виада и Лисандра у греков и кончая Юлием Цезарем и другими императорами у римлян. Здесь же прослеживается аналогичная, но другая линия - культа учительского, тянущаяся от Пифагора и Сократа к Христу и его апостолам. Во всяком случае, из учителей человеческих именно к Платону, за его несравненную мудрость, впервые официально было приложено определение божественного (theios), как о том свидетельствовала надпись, высеченная на его надгробии в саду Академии волею схоронивших его там учеников (Diog. L., III, 43).
Ученик Платона, Аристотель основал свою собственную школу в 335 г. Она находилась в северо-восточном предместье Афин, в так называемом Ликее - урочище Аполлона Ликейского, расположенном в полукилометре от городских стен. Здесь были роща и храм, посвященные названному божеству, а также существовавший с незапамятных времен гимнасий. Сооружение последнего одними приписывалось Писистрату (Theopomp. ap. Harpocr. et Suid., s.v. Lykeion = FgrHist 115 F 136), другими - Периклу (Philochor., ibid. = FgrHist 328 F 37). В IV в. этот гимнасий подвергся полной реконструкции, причем заново были сооружены палестра и окружавшие ее портики и разбит сад. Это произошло по инициативе выдающегося государственного деятеля Ликурга, стоявшего во главе финансового ведомства Афин в 338-326 гг., т.е. в то самое время, когда Аристотель открыл здесь свою школу.
Основанная Аристотелем школа, подобно платоновской Академии, получила свое наименование "Ликей" от той местности, где она располагалась. И точно так же, как в первом случае, само это слово пережило античность и в новое время стало использоваться (через латинскую форму Lyceum) для обозначения учебных заведений особого, повышенного типа (классических гимназий во Франции, привилегированных колледжей в старой России и пр.). Но у школы Аристотеля было и другое наименование - "Перипатос", а применительно к состоявшим в ней - "перипатетики", поскольку, особенно на первых порах, пока слушателей было немного, ее основатель имел обыкновение проводить свои занятия, прогуливаясь (peripaton) в крытой галерее, примыкавшей к святилищу Аполлона Ликейского и специально приспособленной для такого времяпровождения (peripatos).
Очевидно, как и Платон, Аристотель приобрел участок земли в районе Ликея и обустроил его для постоянного жительства и ведения занятий с группой учеников. То, что Стагирит был в Афинах чужаком-переселенцем, метеком, не обязательно должно было помешать ему в приобретении земельного участка, поскольку, будучи влиятельным другом македонских царей, он мог получить от афинян награду, которая нередко предоставлялась заслуженным метекам, - право приобретать недвижимость в их городе (egktesiz ges kai oikias). Обустройство школы, во всяком случае, было выполнено по образцу Платонова, ставшего, так сказать, типическим. В деталях мы можем судить об этом на основании подробного завещания Феофраста (Diog. L., V, 2, 51-57), почерпнутого Диогеном Лаэртским из специального сборника завещаний выдающихся перипатетиков, который был составлен тоже перипатетиком Аристоном Кеосским, другом четвертого схоларха в Ликее Ликона (269-225 гг.). Поскольку в приводимом тем же автором завещании самого Аристотеля никаких упоминаний об училище в Ликее нет (см.: ibid., V, 1, 11-16), современные ученые обычно полагают, что школа в Ликее приобрела законченный вид именно стараниями Феофраста. Возможно, так оно и было, однако не исключено, что застройка участка для школы перипатетиков проходила в несколько этапов, поскольку и в завещании Феофраста не раз говорится о восстановлении или завершении тех или иных строений (см.: V, 2, 51-52). Поэтому ничто не мешает допустить, что оборудование школы, если и не во всех частностях, то в главных чертах, первоначально было осуществлено уже самим ее основателем.
Но вернемся к тем данным, что можно извлечь из завещания Феофраста. Как и в Академии, участок для школы в Ликее был посвящен Музам, и соответственно центром его было святилище этих богинь (to mouseion) с особо упоминаемым алтарем (o bomos). К святилищу примыкали портики - главный, служивший прогулочным местом (peripatos), и два других - малый (to stoidion) и нижний (e kato stoa); последний, согласно завещанию Феофраста, должен был быть украшен картинами, изображавшими контуры земли. На участке стояли статуи Аристотеля и его сына Никомаха, а также другие изваяния. По крайней мере часть участка являла собой сад (o kepos), где располагались гробницы погребенных здесь схолархов (в частности, самого Феофраста). К саду со святилищем примыкали различные строения (ai oikiai), предназначенные для проживания схоларха и какой-то части слушателей, для ученых занятий (включая помещения для библиотеки и различных научных коллекций), для разных служб.
Для ухода за святилищем и садом и выполнения различных необходимых работ содержался штат слуг - рабов и вольноотпущенников. В завещании Феофраста упомянуты доверенные слуги Помпил и Фрепт (-а?), которые еще раньше получили вольную, а теперь удостаиваются ценного денежного подарка (2000 драхм) и получают в собственность одну из рабынь, но при этом должны оставаться в Ликее и заботиться о святилище, саде, прогулочной галерее и гробнице хозяина.
Тому же Помпилу как для собственного житья, так, возможно, и для обихода остающихся слушателей оставляется из домашней утвари (ton de oikematikon skeuon) столько, сколько сочтут нужным душеприказчики. Кроме того, из числа отпускаемых на волю рабов двое - Манес и Каллий - получают вольную при условии, что они еще четыре года будут продолжать работать в саду.
Говоря о материальном оснащении школы в Ликее, особо надо отметить библиотеку. Перипатетики проявляли особенную приверженность к книгам, и уже у Аристотеля, по единодушному свидетельству древности, было большое книжное собрание, которое он, перебираясь из Афин в Халкиду, передал вместе со школой Феофрасту. Последний, несомненно, умножил это собрание и, в свою очередь, завещал его Нелею, сыну Кориска (ученика Платона), из Скепсиса, возможно, исходя из того расчета, что тот станет его преемником по руководству школой. Однако новым схолархом стал другой ученик Феофраста - Стратон, а Нелей вместе с завещанными ему книгами вернулся на родину (Strab., XIII, 1, 54, p.608-609; Plut. Sull., 26, 3; Diog. L., V, 2, 52; Athen., I, 4, p.3 a).
О дальнейшей судьбе книжного собрания Аристотеля и Феофраста древние авторы рассказывают по-разному. По одной версии, драгоценную коллекцию купил у Нелея египетский царь Птолемей II Филадельф, который присоединил ее к своей библиотеке в Александрии (Athen., I, 4, p.3 b). По другой, ее приобрел у наследников Нелея (по-видимому, уже в начале I в. до н.э.) большой любитель книг Апелликон с Теоса. Он перевез ее в Афины и использовал для издания неизвестных сочинений Аристотеля. После смерти Апелликона Сулла, завладевший Афинами в 86 г. до н.э., вывез библиотеку Аристотеля и Феофраста в Рим, где грамматик Тираннион привел ее в порядок, после чего перипатетик Андроник Родосский по полученным от Тиранниона копиям осуществил новое издание трудов Стагирита (Strab., XIII, 1, 54, p.609; Plut. Sull., 26, 1-3; Athen., V, 53, p.214 d-e).
Утрата книжного собрания Аристотеля и Феофраста была, конечно, весьма досадной для школы в Ликее, однако она не осталась вовсе без книг. Возглавивший школу после Феофраста Стратон, в свою очередь, составил большую библиотеку, которую завещал вместе с руководством школою своему преемнику Ликону (Diog. L., V, 3, 62). Надо думать, что и последующие схолархи не оставляли заботы по сохранению и умножению библиотеки Ликея.
Что касается внутреннего обихода перипатетиков, то, весьма вероятно, он строился по подобию Академии: совместные занятия и время от времени совместное же проведение праздничных церемоний (в частности, в честь тех же Муз), что сопровождалось обычными в таких случаях коллективными застольями. О практике последних прямо свидетельствует упоминание в завещании Стратона об утвари, покрывалах и чашах для совместной трапезы (to syssition), оставляемых им своему преемнику Ликону (Diog. L., V, 3, 62). Кстати, возможно, именно при Ликоне установилось правило взимать с начинающих слушателей (oi epicheirountes) взносы (ai symbolai) на проведение общих застолий - по 9 оболов, т.е. по полторы драхмы, в месяц; однако слушатели со стажем (oi presbyteroi) были освобождены от таких платежей (Antigon. Caryst. ap. Athen., XII, 69, p.547 e). Где именно жили слушатели Ликея, сказать трудно. Наиболее близкие к схоларху ученики могли проживать вместе с ним в самом Ликее, но большая часть должна была сама искать себе пристанища в городе. Между Ликеем и Академией были, конечно, не только сходства, но и отличия. К числу последних надо, по-видимому, отнести менее выраженное почитание основоположника - Аристотеля, о культе
которого, даже в такой не слишком выраженной форме, как это было у академиков по отношению к Платону, говорить не приходится. Зато к числу сходств надо добавить наличие также и в Ликее устава занятий и общежития, составленного самим основателем школы в подражание уставу Ксенократа. Между прочим, содержался в этих правилах и такой, не слишком понятный пункт, "чтобы каждые десять дней назначать (нового) начальника (archonta(Diog. L., V, 1, 4). Разумееется, под этим последним нельзя понимать руководителя школы - схоларха, поскольку должность последнего обычно была пожизненной. Скорее всего речь шла о неком сменяющемся помощнике схоларха, своего рода старосте, как именно вполне обоснованно и перевел греческий термин М.Л.Гаспаров . Позднее администрация Ликея умножилась: по свидетельству Антигона из Кариста, при Ликоне, помимо старосты-архонта, которого избирали на 30 дней для наблюдения за дисциплиной начинающих учеников (aute en epi tez eukosmias ton epicheirounton), назначались специальные попечители (ieropoios, epimeletes) для заботы о святилище и проведении празднеств в честь Муз (Athen., XII, 69, p.547 e-f).
Школа была собственностью и содержалась самим схолархом. Необходимые для этого средства составлялись, вероятно, за счет гонораров, получаемых мэтром за свое преподавание, а также благодаря пожертвованиям и дарениям различных меценатов. Аристотель, несомненно, получал щедрые вознаграждения за услуги, которые он оказывал македонским царям Филиппу и Александру. Феофраст получал поддержку от утвердившегося позднее в Македонии Кассандра (Diog. L., V, 2, 37) и его ставленника в Афинах Деметрия Фалерского, причем от последнего он получил в собственность какой-то сад (idion kepon, ibid., § 39). Под этим садом можно понимать тот самый участок в Ликее, где обосновалась школа перипатетиков (если держаться той точки зрения, что он не мог быть приобретен в собственность самим Аристотелем, коль скоро тот был метеком), или же, что нам самим кажется более вероятным, какой-то другой участок, который мог быть присоединен к первому, а мог остаться и отдельным имением Феофраста. Позднейшие схолархи также пользовались поддержкою знатных покровителей. Так, Стратон, бывший одно время наставником Птолемея II Филадельфа, получил от того 80 талантов (Diog. L., V, 3, 58), а Ликон пользовался попечением со стороны пергамских царей Эвмена I и Аттала I (ibid., V, 4, 67).
Не подлежит никакому сомнению, что руководители школы в Ликее были богатыми или, по крайней мере, состоятельными людьми. Однако надо подчеркнуть, что, владея и распоряжаясь значительной собственностью, они всегда строго различали ликейский комплекс и прочее свое имение. Первый был как бы условным их владением, он всегда оставался своеобразным майоратом и переходил как целое от одного руководителя школы к другому, тогда как прочие владения могли завещаться схолархами в обычном порядке, т.е. по своему свободному усмотрению, разным близким людям. Так, Феофраст, помимо Ликея, который остается в общем владении его последователей, завещает Меланту и Панкреонту, сыновьям Леонта (судя по именам, своим сородичам) имение на родине, "дома" (oikoi), т.е. в Эресе на Лесбосе, а Каллину - имение в Стагире, и им же отдельно значительные суммы денег: первым двум - по таланту, а Каллину - 3000 драхм (Diog. L., V, 2, 51. 52. 55. 56). Точно так же, помимо Ликея, Стратон завещает Лампириону и Аркесилаю (тоже, по-видимому, своим родичам) имение на родине, т.е. в Лампсаке (ibid., V, 3, 61). Позднее его пре-емник Ликон завещает своим братьям Астианакту и Ликону имение на родине, т.е. в Троаде, а имущество в городе (en astei, т.е. в самом городе Афинах, а никак не в Ликее) и на Эгине - тоже Ликону, но, по-видимому, другому, приходившемуся ему племянником (ibid., V, 4, 70).
Что касается самого Ликея, то его унаследование могло происходить по-разному. Школа могла быть передана схолархом своему преемнику по распоряжению, еще при жизни, или по завещанию. Так, Аристотель передал Ликей Феофрасту в связи с вынужденным своим отъездом из Афин в Халкиду (Diog. L., V, 2, 36), а Стратон оставил школу Ликону по завещанию (ibid., V, 3, 62). Иначе поступили Феофраст и Ликон, которые прямо не назначали себе преемников. Феофраст оставил комплекс Ликея в общее распоряжение своих друзей и учеников. "Сад и прогулочное место и все постройки при том саде, - пишет он в своем завещании, - отдаю тем из названных здесь друзей, которые пожелают и впредь там заниматься науками и философией <...> ; и пусть они ничего себе не оттягивают и не присваивают, а располагают всем сообща, словно храмом (os an ieron koine kektemenois), и живут между собой по-домашнему дружно, по пристойности и справедливости. А быть в той общине (estosan de oi koinonountes) Гиппарху, Нелею, Стратону, Каллину, Демотиму, Демарату, Каллисфену, Меланту, Панкреонту, Никиппу" (ibid., V, 2, 53).
В этом завещательном распоряжении замечательно ясно выраженное восприятие философского содружества как своего рода религиозного сообщества. Однако содержащиеся здесь предупреждения насчет необходимости вести дружный образ жизни наводят на мысль, что не все было гладко в отношениях членов содружества в конце жизни Феофраста. О том же могут свидетельствовать и отказанные по завещанию особые дарения Нелею (книги) и Каллину (имение в Стагире и денежный подарок) - по-видимому, особенно близким Феофрасту людям, ни одного из которых он, однако, не решился назначить своим преемником. Этим новым схолархом станет, очевидно, по воле большинства членов сообщества, Стратон, которого Феофраст хотя и упомянул в числе друзей - восприемников его дела, но не удостоил никакого особого пожалования.
В свою очередь, преемник Стратона Ликон, также оставляя Ликей в общее пользование друзей-философов, прямо предоставит решение вопроса о его преемнике их общей воле. "Прогулочное место, - пишет он в своем завещании, - оставляю тем из моих ближних (ton gnorimon), которые его примут, а они по усмотрению пусть назначат над школою (prostesasthosan d autoi) того, кто сможет быть при работе долго и вести ее широко, остальные же ближние (oi loipoi gnorimoi) будут ему содействовать из любви ко мне и к нашему общему крову" (Diog. L., V, 4, 70).
Мы видим, что при определении нового руководителя Ликея могли использоваться разные способы. В одних случаях это могла быть передача прежним схолархом руководства над школою одному из своих последователей - прямо, что называется, из рук в руки, ввиду собственного вынужденного отхода от дел, как это было в случае с Аристотелем, или же по завещанию, как это сделал Стратон. В других случаях дело оставлялось на усмотрение учеников, которые после смерти старого схоларха выбирали себе нового собственным голосованием. Делалось ли это с молчаливого согласия прежнего схоларха (случай Феофраста) или же по его ясно выраженной воле (завещание Ликона), суть дела не менялась: нового схоларха назначали посредством выборов. Но во всех случаях школа сохранялась как общественное целое, как ученое сообщество со всем необходимым для его деятельности материальным обеспечением (сюда относились земельный участок, различные строения и утварь, библиотека и штат слуг).
Заключая характеристику Мусейона классической поры, выступавшего в роли учебно-научного центра, подчеркнем особенное качество
главы институционализированной таким образом философской школы. Мы видим его выступающим в двух ипостасях: с одной стороны, в качестве собственника обустроенного и содержавшегося им на свои средства заповедного научного комплекса, а с другой - в качестве ученого руководителя, кровно заинтересованного в продолжении начатого им научного дела. Это заставляет нас вспомнить о своеобразии классической древности, где высокий уровень культуры был достигнут без прямого участия государства, усилиями самого гражданского общества (которое, впрочем, в принципе, и совпадало с тем же государством), и где, при отсутствии государственной поддержки высшего образования и фундаментальной науки, успехи в этих областях были обусловлены всецело усилиями и средствами частных лиц.
Однако в чистом виде такая ситуация характерна была именно для классической эпохи, для времени расцвета городов-государств, полисов. В более позднюю эллинистическо-римскую эпоху, когда на авансцену политической жизни вышла территориальная монархия, положение изменилось, и государственная власть взяла на содержание и поставила под свой контроль и высокую науку и образование. Примером может служить Александрийский Мусейон, к характеристике которого мы теперь и обратимся.
1. Учреждение Мусейона в Александрии. Образцом нового типа государственного научно-учебного центра стал Мусейон в Александрии Египетской. Традиция связывает его основание с именем все
того же Деметрия Фалерского, который сыграл заметную роль в развитии школы перипатетиков в Афинах. Известно, что после свержения его правления в Афинах (307 г.) Деметрий некоторое время проживал в Беотии, в Фивах. Но когда, после смерти его покровителя Кассандра (297 г.), ситуация и там стала для него небезопасной, он перебрался в Египет, где нашел приют при дворе Птолемея I. Основатель династии Лагидов высоко оценивал знания и опыт знаменитого афинянина, и тот занял при египетском правителе положение привилегированного советника (Diog.L., V, 5, 78-79; Plut. Reg. et imp. apophthegmata, 189 d). Есть основания думать, что именно Деметрием, по поручению Пто-лемея I, была составлена конституция для пользовавшейся статусом греческого полиса Александрии (ср.: Aelian. V.h., III, 17). И им же - Деметрием Фалерским - была подана египетскому царю мысль об учреждении в его столичном городе нового Мусейона и библиотеки. Свидетельствуют об этом два ученых византийца - хронист Георгий Синкелл (рубеж VIII-IХ вв.) и филолог Иоанн Цец (ХII в.). Приведем их свидетельства полностью.
Георгий Синкелл: "Этот Птолемей Филадельф, собрав отовсюду, так сказать, все книги мира старанием Деметрия Фалерского, третьего законодателя афинян, человека весьма уважаемого у эллинов, а в числе этих книг и писания евреев <...>, учредил в Александрии в 132-ю Олимпиаду (252/1-249/8 гг.) библиотеку, при составлении которой и умер (246 г.). В ней было, по утверждению некоторых, 100 000 книг" (Georgius Syncellus. Ecloga chronographica, p.518 Dind.).
Иоанн Цец: "Тот самый царь Птолемей (т.е. Птолемей Филадельф, о котором упоминалось в предыдущем пассаже), поистине философская и божественная душа, крайний любитель всего прекрасного, и вида, и дела, и слова, когда через посредство Деметрия Фалерского и других почтенных мужей за счет царской казны собрал отовсюду в Александрию множество книг, то поместил их в две библиотеки, из которых во внешней (т.е. в Серапейоне) их насчитывалось 42 800, а в той, что была расположена внутри царских чертогов (т.е. в Мусейоне), - книг сложного состава насчитывалось 400 000, а простых и несложных - 90 000" (Ioannes Tzetzes. Prolegomena de comoedia Graeca, prooemium II) .
Правда, упоминая об инициативах Деметрия Фалерского, оба визан-тийца приписывают основание Александрийской библиотеки - а тем самым и Мусейона - Птолемею II Филадельфу, однако более ранние и авторитетные источники определенно свидетельствуют, что основателем библиотеки был Птолемей I. Плутарх в одном из своих трактатов упоминает о первом Птолемее как об учредителе Мусейона (Non posse suaviter vivi sec. Epic., 13, p.1095 d - Ptolemaios o protos synagagon to mouseion). По существу о том же свидетельствует Ириней Лионский, цитируемый Евсевием Кесарийским: "Еще до римского владычества, когда Азия была во власти македонян, Птолемей, сын Лага, горя желанием украсить основанную им в Александрии библиотеку самыми совершенными произведениями всех народов, попросил у жителей Иерусалима их книги, переведенные на язык эллинов" (Irenaeus ap. Euseb. Hist.eccl., V, 8, 11).
Поскольку таким образом подтверждается устроение Александрийского Мусейона при Птолемее I Сотере, то нет нужды оспоривать причастность к этому делу Деметрия Фалерского, что нередко делается в новейшей литературе как раз на том основании, что в правление Птолемея II, ко времени которого относят основание библиотеки в Александрии цитированные выше византийские авторитеты, места для инициативы Деметрия не могло быть. Второй Птолемей, как известно, был враждебно настроен по отношению к Деметрию, которого он и устранил очень скоро после прихода к власти. Напротив, при Птолемее I инициатива Деметрия Фалерского, о которой говорят византийцы, была и естественна и вероятна.
2. Расположение Мусейона. Где именно в Александрии был расположен Мусейон, - в точности неизвестно; по наиболее вероятному предположению, он находился к юго-западу от Восточной гавани . В любом случае, согласно Страбону, он был составной частью дворцового района в Брухейоне. Приведем полностью соответствующее место из труда древнего географа, поскольку оно важно для понимания не только местоположения, но и устройства Мусейона в Александрии. "Мусейон, - пишет Страбон, - также является частью помещений царских дворцов; он имеет место для прогулок, экседру и большой дом, где находится общая столовая для ученых, состоящих при Мусейоне. Эта коллегия ученых имеет не только общее имущество, но и жреца-правителя Мусейона, который прежде назначался царями, а теперь - Цезарем" (ton de basileion
meros esti kai to Mouseion, echon peripaton kai exedran kai oikon megan, en o to syssition ton metechonton tou Mouseiou philologon andron. esti de te synodo taute kai chremata koina kai iereus o epi to Mouseio tetagmenos tote men yp o ton basileon nyn d ypo Kaisaros) (Strab., XVII, 1, 8, p.793-794).
Итак, главными строениями Мусейона были, согласно Страбону, перипатос, экседра и большой дом, в котором находилась трапезная соучаствующих в Мусейоне мужей-филологов. Таким образом, главным помещением был общий столовый зал для членов Мусейона (о планировке египетских столовых залов интересные подробности сообщает Витрувий, VI, 3, 9). Экседра с одной стороны открывалась на двор с колоннадой; она служила местом для преподавания и диспутов (Vitr., V, 11, 2 - exhedrae spatiosae, habentes sedes, in quibus philosophi, rhetores reliquique, qui studiis delectantur, sedentes disputare possint). Перипатос - обсаженная деревьями аллея под открытым небом - служила прежде всего местом для бесед. Конечно, там был и алтарь для Муз, хотя о нем нигде не упоминается, равно как и помещения для библиотеки, обсерватории и инвентаря, вероятно, даже для экзотических зверей и птиц (ср.: Athen., XIV, 69, p.654 b-c), а также жилые помещения для членов Мусейона, так чтобы им была возможна совместная жизнь и труд. Неясным остается, была ли упомянутая у Каллимаха (Epigr., 2) лесха (levsch) идентична с экседрой или она была самостоятельным строением, а также были ли расположены жилые помещения членов Мусейона непосредственно в нем самом или же в другом месте дворцового района.
3. Организация Александрийского Мусейона. В плане организационном Мусейон был видом синода (synodos, Strab., l.c.), своего рода фиасом Муз (thiasos ton Mouson) под руководством назначавшегося царем жреца (iereus). Последний в надписях именуется также архиереем (archiereus) и эпистатом (epistates) (например, OGIS, 104 - надпись с Делоса II в. до н.э. в честь александрийца Хрисерма, бывшего экcегетом Александрии, главой корпорации врачей и эпистатом Мусейона). Члены Мусейона также назначались царем, который предоставлял в их распоряжение общие средства (koina chremata). Эта особенная роль царей подчеркивает, в противоположность платоновской Академии и школе перипатетиков, ярко выраженный монархический характер интересующего нас института, в чем отчетливо отразились перемены в окружающем мире. Члены Мусейона получали полное содержание (кормление - sitesis, Strab., l.c.; Dio Cass., LXXVII, 7; Athen., I, 41, p.22 d) и твердое жалование (syntaxis basilike, Athen., XI,85, p.493 f - 494 a), о величине
которого едва ли дают правильное представление те 12 талантов в год, которые получал Панарет, ученик Аркесилая (Athen., XII, 77, p.552 c: synegeneto Ptolemaio to Euergete talanta dodeka ton eniauton lambanon). Члены Мусейона пользовались освобождением от налогов и наверное также от других общественных повинностей (OGIS, 714, 4 sq. - ton en to Mouseio seitoumenon atelon). Что касается числа сотрудников Мусейона, то определить его теперь невозможно. При первых Птолемеях, в период расцвета александрийской учености, их количество во всяком случае исчислялось десятками, доходя, возможно, до сотни .
Из аппарата управления Мусейона мы знаем лишь о казначеях (tamiai) и их счетных книгах (ta biblia, en oiz ai anagraphai eisi ton taz syntaxeis lambanonton) (Athen., XI, 85, p.493 f - 494 a); другие необходимые должностные лица, как, например, секретарь (grammateus) и пр., не упоминаются.
4. Ученые занятия в Александрийском Мусейоне. В отличие от Афин, в Александрии на первый план сильнее выступали чисто филологические науки, так что Страбон прямо мог назвать членов Мусейона мужами-филологами (philologoi andres). Однако слава великих библиотекарей, поэтов и филологов, таких, как Зенодот из Эфеса, Каллимах из Кирены, Аристофан из Византия, Аристарх с Самофракии, не может умалить значения Мусейона и как математико-естественнонаучного исследовательского центра непревзойденного в древности уровня. Наряду с универсальными учеными вроде Эратосфена из Кирены, чье измерение окружности Земли составило эпоху в истории науки, славе Мусейона способствовали и поддерживали ее на надлежащей высоте математики и астрономы Конон с Самоса, Аполлоний из Перги, Гиппарх из Никеи, позднее также Созиген, а также медики Герофил из Халкедона и Эрасистрат с Кеоса.
Ученые Мусейона могли посвящать себя совершенно свободно своим научным занятиям. Однако, хотя в источниках об этом выразительно не сообщается, весьма вероятно, что они все, помимо чисто научных занятий, выступали также и с лекциями.
Важной частью научного обихода были также проводившиеся с известной регулярностью диспуты между членами Мусейона. Об их организации свидетельствует неоплатоник Порфирий: "В Александрийском Мусейоне был закон выдвигать темы для исследования и записывать предложенные решения" (en to Mouseio to kata Alexandreiaz nomos en proballesthai zetemata kai tas ginomenas
lyseis anagraphesthai) (Porphyr. Ad Iliad., I, 682 ). В ученых диспутах временами принимали участие и сами египетские цари, подобно тому как позднее это делал Адриан. О "научных подвигах" последнего читаем в его древней биографии: "В Александрии, в Музее он (Адриан) поставил специалистам много во-просов, и на эти поставленные им вопросы сам же ответил" (apud Alexandriam in musio multas qaestiones professoribus proposuit et propositas ipse dissolvit) (SHA. Ael. Spart. Hadrian., 20, 2).
Все же свобода ученых сотрудников Александрийского Мусейона не была абсолютной. Конечно, они зависели от тех, кто их содержал, - от египетских царей, а позднее от римских императоров. Сходство их зависимого положения с жизнью содержащихся в клетках дорогих певчих птиц бросалась в глаза уже в древности. "Силлограф Тимон Флиунтский, - свидетельствует Афиней, - где-то называет Мусейон корзинкой, насмехаясь над содержавшимися в нем философами, потому что они питаются там, словно в какой-нибудь клетке, подобно дорогим птицам:
Народу много кормится в Египте многолюдном, Книгомарателей, ведущих вечно споры В корзинке Муз"(Athen., I, 41, p.22 d).
5. Судьба Александрийского Мусейона. Высший расцвет Мусейона падает на раннюю пору при Птолемеях II и III (годы правления соответственно 282-246 и 246-222). При Птолемее VIII Эвергете II (170-116) обозначается глубокий спад: преследование царем друзей его брата Птолемея Филометора побудило всех именитых ученых к бегству в Пергам, на Родос, в Афины и другие места (Athen., IV, 83, p.184 b-c; ср.: Iustin., XXXVIII, 8, 2 sqq.). Царь даже назначил тогда главой библиотеки одного из своих офицеров Кидаса (POxy, X, 1241). Но даже и после приглашения новых членов Мусейон не достигал более прежнего значения.
Со времени Августа заботу о Мусейоне приняли на себя римские императоры, правда, подчас несколько своеобразным способом; так, например, Клавдий основал собственный, второй Мусейон (Suet. Claud., 42, 2). В раннее императорское время, как кажется, особенно процветали филологические занятия, представленные, к примеру, такими учеными, как Феон, Трифон, Апион. Адриан, по всей видимости,
предоставлял членство в Мусейоне как расхожую милость . Но даже и во II в. в Мусейоне еще были именитые ученые, как, например, филологи Аполлоний Дискол, Гарпократион и Гефестион, математик Менелай, врач Соран, астроном и географ Клавдий Птолемей.
Общий кризис, охвативший Римскую империю в III в., не обошел стороною и центр александрийской учености. Мусейон сильно пострадал при Каракалле, который в 216 г. отдал Александрию на разграбление своим солдатам (Dio Cass., LXXVII, 22), однако еще в середине III в. там преподавал такой крупный математик, как Диофант. Во время смут при Аврелиане, в 269/270 или 273 г., главные здания Мусейона (в Брухейоне) были разрушены (Amm., XXII, 16, 15 sqq.), однако преподавание (по-видимому, в Серапейоне) продолжалось. Главное значение Мусейона для будущего состояло тогда в его косвенном воздействии на учителей христианской церкви в Александрии. Остававшаяся во все времена языческой, эта ученая школа погибла окончательно при Феодосии I, вследствие его распоряжений о запрещении языческих культов и разрушении языческих святилищ. Тогда александрийские христиане разгромили Серапейон, на руинах которого они воздвигли свою церковь (391 г.). Последним известным по имени членом Мусейона был Феон, отец Гипатии, погибшей в 415 г. С гибелью Александрийского Мусейона практически пресеклась античная традиция научно-учебных центров с таким наименованием. Наследники имени, музеи нового времени служат иному назначению - сохранению художественных, литературных или научных коллекций, не исключающему, впрочем, естественно сопряженных с этим известных научных занятий.
Gross, Walter Hatto. Museion (Mouseion, Museum) // Der Kleine Pauly, Bd.3, Munchen, (1975) 1979, S.1482-1485.
()
Muller-Graupa. Mouseion 1 // RE, Bd.XVI, HbBd.31, 1933, S.797-821.
()
Об особом почитании философами Муз см.: Boyance P. Le culte des Muses chez les philosophes grecs (Bibliotheque des Ecoles francaises d"Atenes et de Rome, T.141). Paris, 1937.
()
О философских сообществах у древних греков см. соответствующий раздел в старой, но до сих пор полезной книге Эрика Цибарта: Ziebarth E. Das griechische Vereinswesen. Leipzig, 1896, S.69-74. Специально этому сюжету посвящена наша работа: Фролов Э.Д. Философские содружества в Античной Греции как вид альтернативных социальных сообществ // AKA?HM?IA. Материалы и исследования по истории платонизма. Вып.2, СПб., 2000. С.111-149. Далее, в разделах об Академии и Ликее, мы опираемся на текст этой нашей статьи.
()
О платоновской Академии, помимо общих трудов по истории греческой философии и работ о Платоне, см. также специальные исследования: Шофман А.С. Академия Платона // Древний мир и средние века: история, историческая мысль. Уфа, 1993. С.3-11; Schuhl P.M. Platon et l"activite politique de l"Academie // Revue des Etudes Grecques, T.59-60, 1946-1947. P.46-53.
()
Подробнее по этому поводу см. в нашей статье: Фролов Э.Д. Жизнь и деятельность Ксенофонта // Уч. зап. Лен. гос. ун-та. № 251. Cер. ист. наук. Bып.28. 1958. C.66-68.
()
О школе Аристотеля см.: Moreau J. Aristote et son ecole. Paris, 1962.
()
О реконструкции Ликургом Ликея см.: Plut. Vitae X or. Lycurg., p.841 c-d; Decreta, III, p.852 = Ditt. Syll., I, N 326. О деятельности Ликурга Афинского см. также: Латышев В.В. Очерк греческих древностей, Ч.I, Изд.3-е. СПб. 1897. С.191-192; Colin G. Note sur l"administration financiere de l"orateur Lycurgue // Revue des Etudes Anciennes. T.XXX. 1928. N 3. P.189-200; Gartner H. Lykurgos 10 // Der Kleine Pauly. Bd.3. (1975) 1979. S.825-826.
()
Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов / Пер. М.Л.Гаспарова. М., 1979. C.206.
()
Для истории Александрийского Мусейона и тесно связанной с ним библиотеки, помимо названных выше статей Мюллер-Граупы и В.Х.Гросса, см. также: Деревицкий А.Н. О начале историко-литературных занятий в древней Греции. Харьков, 1891. C.41-104 (гл. II - "Музей и библиотека Лагидов в Александрии"); Боннар А. Греческая цивилизация, т.III. Пер. с франц. Е.Н.Елеонской. М., 1962. C. 234-248 (гл. ХI - "Царство книг. Александрия. Библиотека и Мусейон"); Чистяков Г.П. Эллинистический Мусейон (Александрия, Пергам, Антиохия) // Эллинизм: восток и запад / Под ред. Е.С.Голубцовой. М., 1992. C.298-315; Rostovtseff M. Histoire economique et sociale du Monde Hellenistique . Traduit de l"anglais par O.Demagne. Paris, 1989. P.772-773. 778-779; Fraser P.M. Ptolemaic Alexandria, Vol.I. Oxford, 1972. P.305-335 (ch.VI - "Ptolemaic Patronage: the Mouseion and Library"); Preaux C. Le Monde Hellenistique. La Grece et l"Orient (323-146 av. J.-C.). T.I, Paris, (1978) 1989. P.230-238 (раздел "Les instituts de recherche").
()
Относительно того, что понимать под упомянутыми у Цеца "книгами сложного состава" и "книгами простыми и несложными" см.: Деревицкий А.Н. О начале историко-литературных занятий в древней Греции. C.99-103.
()
Helck H.-W. Alexandreia // Der Kleine Pauly. Bd.I. S.244.
()
Muller-Graupa. Museion, S.809.
()
Подробности: Ibid., S.817.
